Филип Фармер - Т. 12. ЭКЗОРЦИЗМ. Образ Зверя. Апофеоз
Сколько бы реально ни прошло времени, для Форри оно спрессовалось в единое мгновение. Только что он стоял в зале «Американского Легиона» и вдруг оказался в огромной комнате с серыми стенами, потолком и полом.
Никакой мебели, дверей, окон. Помещение освещал лишь свет, исходящий от Грааля.
Рядом стоял Чайлд и все остальные. Они затуманенными глазами смотрели друг на друга. Некоторые до сих пор сжимали в объятиях партнера или партнершу.
Перед Чайлдом на пьедестале возвышался кубок. С ним ничего не произошло!
Хиндарф подошел к стене и что-то негромко произнес.
Большая часть поверхности стала прозрачной.
Ничего более унылого Форри в жизни не видел! Сплошные нагромождения камней. Никакой растительности. Никакой воды. Однако небо было по-земному голубым; значит, снаружи есть нормальный воздух.
— Подойди ко мне, Форри, — сказал Чайлд. — Возьми за руку.
— Зачем? — спросил Аккерман, но спорить с капитаном не стал.
Хиндарф «открыл» второе окно на противоположной стене. Те же источенные ветром скалы, но за ними, у самого горизонта, угадывалось зеленое пятно и что-то, походившее на вершины деревьев.
— Но это не наш мир и не планета огов! — закричал Хиндарф.
Он указал на небо. Форри с трудом разглядел бледную луну. Размерами она походила на спутник Земли, но в центре виднелись темные пятна, сливавшиеся в узор, которым украшены крылья бабочки «Мертвая голова».
Чайлд подозвал Долорес дель Осоройо. Она улыбнулась, подошла и встала слева, крепко сжав его руку.
Геральд что-то сказал ей по-испански. Она кивнула и снова расцвела в улыбке.
— Пожалуй, это все, что я знаю по-испански, — объяснил он. — В общем, Долорес желает остаться со мной. Я тоже хочу, чтобы она была рядом.
— Это луна Гутрата! — вновь крикнул Хиндарф.
Он резко повернулся к Чайлду: — Капитан, вы перенесли нас в пустынный мир Гутрата!
— Да, здесь пустыня, но вы с огами сможете тут устроиться вполне сносно. Правда, придется немного поработать. Верно?
Хиндарф побелел.
— Да, но вы ведь не считаете… — произнес он едва слышно.
— Моя генетическая память, или как вы там еще ее называете, когда я вновь обрел ее, подсказала, что, как только вы высадитесь на родную планету, ни токи, ни оги почти наверняка меня не отпустят. У вас есть гораздо более могущественные капитаны, способные нейтрализовать мои способности, пока ваши люди не схватят меня. Иного выхода у вас нет, потому что я наполовину землянин, а значит, мне нельзя доверять. Куда бы я ни доставил вас, обязательно стану пленником. А вместе со мной — те, кто оказался на территории врага.
— Неправда! — одновременно закричали Хиндарф и Игеску.
— Правда! Вы, представители враждующих народов, решили сыграть в космическую рулетку, потому что не знали, какую планету я выберу первой. Вы даже не спрашивали, что я думаю, ведь тогда пришлось бы раскрыть карты и предоставить мне возможность выбирать. И еще, если бы на меня стали слишком явно давить, у вашего капитана могли возникнуть подозрения. Тогда вы решили рискнуть, положившись на удачу. И оба проиграли.
— Ты не посмеешь!
Токи и оги бросились на него.
Форри хотел было выдернуть свою руку: казалось, их троих сейчас взорвут на мелкие кусочки!
Но Чайлд сжал его ладонь так крепко, что захрустели кости.
— Поцелуйте меня в задницу! — крикнул он. Через мгновение они исчезли.
Рядом с Форри пронесся тонкий треугольник вселенской пустоты, ноги окутало беззвучное пурпурное пламя.
Он огляделся и увидел знакомый зал «Американского Легиона».
Какое-то время он не мог говорить. Потом неуверенно произнес: — А где Грааль?
— Я оставил кубок у них. Я ведь мог это сделать, хотя отныне Грааль навсегда для меня потерян. Если только другой капитан не доставит его на Землю.
— И это все? — ошеломленно и разочарованно спросил Форри. — Больше ничего не будет?
— Ты ведь еще жив.
— В «Барбарелле» эффекты куда изобретательней!
— Когда тебя повесят, ты будешь ворчать, что веревка жесткая! засмеялся Чайлд.
Они оделись и направились к выходу.
— На твоем месте я бы никому ничего не рассказывал. И, наверное, лучше нам забыть о существовании друг друга, — сказал Чайлд.
Форри окинул взглядом Долорес. Она облачилась в белую открытую блузку и узенькие оранжевые брюки, оставленные какой-то женщиной-током.
— А как же она?
Чайлд прижал к себе темноволосую красавицу и сказал:
— Не беспокойся, я о ней позабочусь. Да, она инопланетянка. Но хорошая инопланетянка.
— Что ж, надеюсь, ты прав. — Форри протянул руку. — Удачи вам! Adiau, как говорим мы, эсперантисты!
— Остерегайся поддельных Граалей!
Форри проводил их взглядом. Рука бывшего капитана охватывала стройную талию бывшего призрака, его ладонь лежала на крутом изгибе бедра. Как может этот чудной парень с такой легкостью отказаться от огромных перспектив, от возможности путешествовать сквозь пространство и время?
Но как только Форри окунулся в привычную суету Лос-Анджелеса, на душе вновь стало легко. Ливень прекратился, ночное небо было чистым, на нем сверкали тысячи звезд; все так же ревели гудки, бессовестные водители, проносясь по лужам, обливали водой прохожих, по радио передавали рок, неподалеку выла сирена «скорой помощи».
Через полчаса он уже стоял на пороге своего дома.
Распахнув дверь, Форри замер и едва не задохнулся.
Картина Стокера снова исчезла! Почесывая волосатую грудь и отвисшее брюхо, по лестнице спускался Лоренцо Даммок.
— Привет, Форри, — лениво проговорил он. — Слушай, одолжи мне пару зеленых на сигареты и пиво, а? У меня сейчас полоса неудач, и…
— Где эта картина? — Форри ткнул пальцем в пустое место на осиротевшей стене.
Лоренцо остановился и несколько мгновений созерцал светлое пятно. Потом, радостно:
— Ну да! Я как раз собирался тебе сказать. Этот парень… как там его? Хипиш? Ага, Вульстон Хипиш! Он заходил где-то час назад. Сказал, что ты разрешил ему взять Стокера. Ну, я и отдал! Что-то не так?
Форри ворвался в свой кабинет и дрожащими пальцами набрал номер. В трубке раздался знакомый вкрадчивоскользкий голос, и сердце Аккермана екнуло.
— Почему ты не улетел вместе с остальными? — спросил он.
— А, Форри! Значит, вернулся! А я уже подумал, что мы навсегда лишились твоего общества. Вот почему я решил остаться! Нравится мне эта жизнь! А потом, как можно упустить блестящую возможность присоединить твою коллекцию к моей!
Форри помолчал, собираясь с мыслями.
