Ариадна Громова - В Институте Времени идет расследование (С иллюстрациями)
— Где там… Целая бригада хронофизиков меня вытаскивала, а то конец бы мне! Это я сейчас такой герой… Ты бы на меня вчера посмотрел! В голове сплошная каша, версии — одна другой путаней…
— Ничего удивительного, — сочувственно сказал Савченко.
— Даже не понимаю, как ты на ногах держишься! — серьезно проговорил Темин. — Я тебя сейчас слушал минут двадцать, не больше, и то, чувствую, все извилины у меня в мозгу перепутались. У тебя ж там одних Левицких чуть не полдюжины, а Стружковых — вообще навалом! Да разве в них разберешься, когда они плодятся со страшной силой! Как кролики! — Он с отвращением махнул рукой.
— А мне вот пришлось разобраться, — сказал Линьков, упаковывая свои папки, — по долгу службы… Да, в общем-то, разобраться все же можно, это ты преувеличиваешь. Например, как я обнаружил того Левицкого, что из будущего явился? Тут главное было в том, что Стружков, дай ему бог здоровья, отправился в прошлое, и я поэтому вдруг осознал, что уже сейчас можно передвигаться во времени. А тогда, значит, возможно также встретиться с самим собой. Усвоив это, я сообразил, что все странности в деле Левицкого, все противоречия преотлично объясняются, если учесть такую возможность. Все становится понятно: откуда взялся человек в запертой лаборатории, и почему Левицкий с Берестовой говорил как-то невпопад, и почему костюм на нем был при этом какой-то странный. Ясно, что это был другой Левицкий. Теперь: откуда он мог появиться? Конечно, из будущего! Ведь до перехода Стружкова во времени никто и не думал всерьез о хронопутешествиях. Из какой хронокамеры он вышел? Ясно, что не из лабораторной, раз он шел по лестнице, а «наш» Левицкий сидел в запертой лаборатории и ждал его. Откуда же он шел? Я начал это выяснять; добрался до зала хронокамер, и оказалось, что одна камера там вполне закончена и отлажена. Вдобавок я возле этой камеры нашел спичечный коробок с этикеткой 1976 года — это уж просто повезло!.. Так что видите: никакой тут мистики — одна логика и законы физики…
— Мистики, может, и нету, но морально все равно тяжело, — признался Савченко. — А со вторым Стружковым как же?
— Тут я совсем уж запутался… — смущенно улыбнулся Линьков. — Он мне говорит, что выходил из камеры, а я одно про себя повторяю: «Не может быть!» Потому что я твердо знаю, понимаешь, что если Стружков вышел из камеры да еще записку забрал, то в наш мир он вернуться не может. А он тут как тут, сидит передо мной! Смотрю я на него и твержу, как попугай: раз он с нашей линии сошел, значит, на другую линию попал; с нашей сошел — на другую попал… А всего-то и нужно было — перевернуть этот самый тезис: раз он на нашу линию попал, значит, с другой линии сошел!
— Ну и что? — тупо спросил Темин, потирая лоб. — Сошел — попал, попал — сошел… Говори ты ясно, прошу тебя!
— Да я же и говорю ясно! Понимаешь, он на нашу линию попал, потому что со своей сошел и к нам пришел!
Темин ошалело посмотрел на Линькова, сморщился и хрипло пробормотал:
— Значит, который попал, он сначала сошел… а потом пришел. Сошел… пришел… дошел… — Он медленно поднялся, хватаясь за стул.
— Ты что, Валентин? — заботливо спросил Савченко. — Перенапрягся? Глаза у тебя какие-то нехорошие стали…
Темин молча поматывал головой, словно бык, оглушенный ударом.
Линьков поглядел на часы:
— Ну, мне еще в бухгалтерию надо явиться, отпускные получить. Я пошел…
По коридору навстречу ему решительно шагал смуглый широкоплечий парень.
У Линькова сразу похолодело в груди.
— Александр Григорьевич, — радостно сказал Борис Стружков, — как хорошо, что я успел вас застать! Там у нас в институте кое-что случилось… Нет, нет, это уже абсолютно другое дело!
О фантастическом детективе, о свойствах времени, о двойной логике и о многом другом
(Вместо послесловия)
Оканчивая эту книгу, авторы и не помышляли о послесловии. Но вскоре они поняли, что без послесловия не обойдешься.
Дело в том, что авторы, естественно, хотели узнать мнение своих героев о книге, и поэтому попросили их ознакомиться с рукописью романа. А потом состоялась беседа за чашкой кофе. И после этой беседы авторам пришлось заново продумать некоторые проблемы.
Беседа была вполне дружеской по тону. Кроме того, главные наши герои — Борис Стружков (тот, что оказался на нашей мировой линии) и следователь Линьков (который все время на ней находился) — в общем и целом одобрили написанное. Сказали, что все изложено точно и добросовестно, особых промахов ни по части хронофизики, ни по части юриспруденции не имеется, и домыслы тоже выглядят достаточно логично и убедительно. Однако рукопись прочли не только они. В Институте Времени вслед за Борисом, Ниной Берестовой и Леней Чернышевым с ней ознакомились еще человек десять. И у Линькова выпросили рукопись не только Валя Темин и Савченко, но и некоторые другие сотрудники прокуратуры. Далее Эдик Коновалов до нее добрался — Валя Темин по старой дружбе ему помог (иначе не видать бы Эдику рукописи: из института ему пришлось-таки уйти, а в прокуратуру не пришлось пойти, и работает он в одном малопримечательном учреждении, твердо веря, что это временно и что впереди его ждут великие дела). В беседе с авторами участвовали, правда, только Борис, Нина и Линьков, но они изложили высказывания всех прочих.
Некоторым читателям роман понравился. Однако хвалили они его примерно в том же духе, что Борис и Линьков, — за добросовестность в передаче фактов. Но об этом могли судить в основном сотрудники Института Времени. Разногласия же возникали по другим поводам.
Ясно было, что уже сам подзаголовок — «Фантастический детектив» — рождает споры. Одни говорили, что для детектива тут слишком много науки, это тормозит действие и вообще с трудом воспринимается (Валя Темин, например, признался Линькову, что он, хоть и очень старался, так и не понял всех этих прыжков с линии на линию и читал через силу). Другие (в основном хронофизики) заявляли, что тут, собственно, фантастики почти нет; то есть до переходов Левицкого и Стружкова это безусловно была фантастика, но теперь… И почти все спрашивали: а что такое вообще фантастический детектив?
Авторы понимали, что все эти возражения имеют вполне реальную основу. И что вопрос тоже вполне закономерен. И что такие вопросы и возражения возникнут у многих читателей, а поэтому лучше заранее ответить на них, хотя бы частично, и объяснить читателю, почему эта книга написана так, а не иначе, и об этом, а не о чем-либо другом.
… Один из нас с юности мечтал написать детектив. И доказать тем самым, что Российская земля может рождать не только собственных Платонов и Невтонов, но и собственных Сименонов. Но почему-то эти мечтания никак не осуществлялись, и он пока что писал фантастические романы.
