Кира Артамова - Король Мертвой Страны
Акил поднялся и молча бросился на него – он был полностью поглощен мыслью «любой ценой убить чужака». Нартанг уклонился вновь от его кулака и со всей силы ударил сам. Акил отлетел и упал на землю уже мертвым. Воин нанес ему свой излюбленный удар, вогнав нос в мозг.
Разбойники нерешительно подошли к поверженному главарю, принялись трясти его, потом один из них наклонился к груди и послушал сердце:
– Не стучит! Убил! – ошалелыми глазами посмотрел он на Нартанга.
– Убил?! – повторило изумленно сразу несколько голосов.
– Мертвый, – заверил «исследователь».
– Я победил, – подвел итог Нартанг.
Он разрешал им все – ему не было дела до этого сброда, который идет за любым, кто окажется сильнее самого сильного из них. Этот закон первобытной стаи не мог дать ничего, кроме быстрой смерти от более хитрых и сильных врагов. Нартангу они были нужны только для того, чтобы побыстрее и без меньших хлопот проехать через чужие земли. Он уже понял, что в одиночку ему не легко передвигаться, а с такой шумной ватагой головорезов не каждый захочет поинтересоваться, куда он направляется. Его шайка жила разбоем, нападая на любого встречного, а когда посчастливиться – на людей местного господина – Питора. По рассказам разбойников, которые раньше были обычными мужиками, сбежавшими от непосильных податей, Питор был злодеем похлеще Гарция – правителя Тары. Он обдирал местных жителей, как липку, заставляя отдавать почти все, что те могли вырастить – сами же крестьяне пребывали в вечном голоде, живя только за счет скудных даров местного небогатого леса. Теперь же подавшиеся в разбойники бывшие крестьяне обдирали его без всякого угрызения совести, вымещая на сборщиках податей все зло, что накопилось у них. Нартанг не вмешивался – ухмыляясь, смотрел на избиения, не участвовал в насилии – он был главным и был как бы в стороне. Он вел шайку все дальше на запад, по дороге уча людей своим правилам. Учения его были просты и жестоки, и разбойники быстро поняли, что с новым командиром не проходят никакие шутки и вольности. Сила и холодная злость Нартанга заставляли трепетать самых отчаянных из них, а его железная воля не давала зародиться и тени сомнения в правильности его решений. Однако страх перед командиром слихвой окупался добычей, что становилась все богаче на более плодородных и гуще населенных землях Хорсии.
Три недели уже был Нартанг предводителем разбойничьей шайки и вот в один из дней он привел их к городу своего юношеского проклятия – к Таре.
– Я – воин Данерата. Мой народ верит, что выкованное отцом оружие дарит сыну силу предков. Мое оружие в Таре. Я долго был на чужбине. Долго был в плену. Теперь я свободен и мне не будет покоя, пока я не верну дар отца. Я пойду в Тару с вами или один, но я верну то, что принадлежит мне. Если пойдете со мной – вернетесь богачами – вы сможете там взять все, что пожелаете. Что скажете?
– Кто же откажется от богатства?! А сколько же там солдат? Да, как мы справимся с такой уймой солдат – я слышал их там около сотни!? – послышалось с разных сторон притихшей поначалу компании.
– Солдат там много. Но даже меньшим числом можно побить многих.
– Можно побить, когда дерешься, как ты, Нартанг. Мы же простые мужики, – как всегда рассудительно заявил Тис, виновато глядя на воина.
– Не обязательно – была бы отвага и ум, – к облегчению напрягшихся от дерзких слов приятеля разбойников спокойно ответил Нартанг, – Всегда можно взять хитростью.
– Что же придумать?
– Пока не знаю. Надо сходить разведать.
– Как туда сходишь? Везде солдаты…
– Если есть смекалка – везде можно пройти и многое сделать, – загадочно оскалился Нартанг и принялся расстегивать застежки доспехов, – Я пойду и вернусь к закату.
Подберите мне какое-нибудь тряпье, в котором нищие ходят. Из мешка какого или чего еще…
Вскоре его задание было выполнено. Правда на него пришлось извести целых четыре пустых мешка из-под провизии – нужно было закрыть все тело, чтобы лицо и шрамы не привлекали внимания.
– Ждите здесь. Я уйду и вернусь. Костров не жечь. Не орать, из леса не выходить.
Завтра будет дело, – бросил на последок Нартанг и пошел к городу.
Впереди была Тара. Город его юношеской неудачи и проклятого увечья. Город его первого плена и унижения. Город его первой настоящей физической боли и отчаянья.
Он вспомнил себя, прикованным на собачью цепь и пытаемым старым солдатом Тином, насмешки деспотичного Гарция… Удастся ли ему свершить свою месть? Живы ли они теперь или в городе уже совсем другие люди? Найдет ли он там то, к чему так стремился и о чем думал все эти годы? Завтра он сравняет этот город с землей и развеет пеплом по зеленой равнине память о пережитой боли, если конечно Удача будет с ним.
Воин дошел до ворот, сгорбился и, ковыляя, пошел за телегой, въезжавшей в ворота.
– А ты-то куда, отребье? – направил на него пику солдат. – За вход плати.
– Не губи, сынок, пусти уж переночевать, а то звери в поле пожрут, – ловко увернувшись, шепотом прохрипел Нартанг, чтобы не прорычать своим басом.
– Не велика будет потеря. Голодранцев всяких у нас не жалуют!
– А я незаметно! – опять уклонился от очередной попытки оттеснить его за ворота воин и просочился вместе с обозом.
Солдат не стал связываться с нищим – что с него взять – только вшей еще подцепишь.
Нартанг шел по улицам, смотрел, слушал, кутался в глубокий капюшон своих лохмотьев. Его толкали и удивленно оборачивались – под лохмотьями словно был металл – не тщедушное тельце или колкие кости… Воин быстро уходил, не обращая внимания на толпу – он искал что-то и скоро нашел: смола. Она стояла у стен города у каждой из пяти башенок стены, чтобы при осаде ею легко можно было воспользоваться. Однако, никогда не знавший осад город, видно совсем забыл ее предназначение – навесы, под которыми хранились важные припасы, совсем прохудились, потрескались и дыры на них позатыкали соломой, положив сверху упавшие с соседних крыш осколки черепицы. Нартанг незаметно снимал черепицу и бросал за стену у каждого из навесов. Закончив приготовления в городе он пошел ко дворцу Гарция – здесь предстояла работа посложней. Солдаты были перед глазами господина и выслуживались по полной: стража стояла на часах у ворот, во дворе слышались команды дневной муштры. Нартанг оскалился и пошел вдоль стен дворца – в таких больших строениях всегда есть запасные ходы для прислуги и тайных выходов хозяев… Вскоре он нашел кованую калитку, как ни странно открытую.
Прошмыгнув внутрь и пройдя по дорожке, Нартанг вышел к кухне. Здесь тоже ему могло кое-что понадобиться. Он подождал, пока хлопотавшая внутри кухарка, закончила уборку и ушла внутрь дома, вошел на кухню и осмотрелся. Стал обследовать полки и шкафчики. После долгих поисков отыскал, наконец-то, что нужно, и под звук приближающихся шагов возвращающейся хозяйки кухни выскочил наружу, сжимая под мышкой горшок с жидким маслом, в котором обычно жарили пончики и блины. Теперь дело оставалось за малым. Ловко умыкнув веревки и брошенные тряпки, которыми чистили упряжь из конюшни, воин пробрался к самому дворцу, навязав к веревке тряпья и обмакнув в масло, забросил в окошечко какого-то перехода, посмотрел по сторонам и стал карабкаться следом. Без происшествий забравшись по выступам крупной кладки до заветного окна, Нартанг втянул свое тело в небольшое окошко, огляделся – он был как раз в одном из многочисленных переходов из корпуса прислуги в основной дом господина. Коридорчик вел из одного флигеля в другой, не отличаясь ни размерами, ни убранством, ни чистотой – им явно не часто пользовались. Однако воин не стал полностью полагаться на Удачу и как сумел замаскировал свое изобретение, заведя промасленную веревку за подоконник и выступ окна, протянув ее к деревянным незакрытым перекрытиям потолка и навязав там еще остаток пропитанных тряпок. Теперь уже ничто не должно помешать задуманному. Нартанг незамеченным спустился обратно и стал пробираться ко двору, где находились солдаты. С ними было сложнее – это были не разленившиеся, заплывшие жиром лентяи – Гарций любил власть и силу и поэтому не редко сам участвовал в смотрах доблести своих воинов. Не удивительно, что у него служили высокие подтянутые молодцы, способные по команде подхватиться и нанести слаженный удар. Победить их с кучкой разбойников нечего было и думать. Нартанг и не думал об этом – он искал то, что поможет ему воплотить его идею до конца.
