Филип Фармер - Темное солнце
Слуш хлопнул его по плечу. – Молодец! Учишься.
– Что за ерунда? – развел руками йотль. – Кому придет в голову провести целую вечность взаперти? Если в Доме обитает живой человек, а не статуя, ему со временем станет скучно и захочется наружу. Никто не может миллионы лет неподвижно просидеть на троне, лишь изредка подходя к окну!
– Не исключено, что он регулярно выходит из Дома, – сказала Шемибоб. – Меня скорее пугает мысль о том, что мы столкнулись с существом столь долгоживущим, что вся моя жизнь в его глазах как один день.
Йотль ухмыльнулся.
– Кроме того, – отметил Слуш, – нет никакой гарантии, что после очередного большого взрыва Дом упадет на одну из планет. Вполне может так получиться, что он так и останется висеть в межзвездной пустоте, пока существование вселенной не подойдет к концу в очередной раз.
– Возможно, жильца Дома это мало заботит, – задумчиво сказала Шемибоб.
– Короче, – прорычал Хузисст, – мы можем прочесть сообщение летающих фигур или нет?
– Нет, – со вздохом сказала Шемибоб.
– Тогда мы впустую потратили время и силы.
– Ты слишком практичен и лишен дара воображения, – сказал Слуш. – Эта вселенная создана не для таких, как ты.
Йотль сморщил губу и оскалил острые зубы, но промолчал.
Оторвавшись от серебристого экрана, Дейв бросил взгляд в темную бездну за окном. Неужели перед ними действительно не статуя, а живой человек, который невообразимо долгие века спит на своем троне, затем просыпается, подходит к окну, смотрит, как изменился мир, и опять погружается в миллионолетний сон?
Но что будит его, и что вновь превращает в неподвластную времени статую?
Дейв покачал головой и поежился.
– Стрелка фриггза – желтая, а значки вокруг нее – синие, – сказал Слуш. – Интересно, что это означает?
Шемибоб мелодично рассмеялась. – Лучше скажи, какого цвета время?
Слуш весело зажужжал в ответ. – Не знаю. А под каким углом движется мысль?
– Какова температура любви?
– С какой скоростью распространяются чувства?
– Как выглядит погасший луч света?
Они переглянулись и расхохотались.
Общее веселье прервал испуганный вопль йотля:
– У него палец шевельнулся!
Все взгляды обратились на экран.
– Да, действительно, шевелится, – после долгой паузы сказал Дейв. Он еле сдерживался, чтобы не броситься бежать отсюда сломя голову.
– Нет, не шевелится, – заявила Шемибоб. – Тебе показалось. И Хузиссту тоже.
– Иногда такое бывает… Если долго смотреть на мертвеца, то покажется, что он вздохнул, – неуверенным голосом сказала Вана.
Все взгляды скрестились на пальце с золотым кольцом. Сгустилась полная тишина, словно весь мир вокруг замер.
Наконец Шемибоб сказала:
– У нас мало времени. Идемте.
За всю жизнь Дейву еще ни разу не доводилось слышать такие долгожданные слова.
41
Еще семьдесят раз Темный зверь пересек сияющее небо.
Дрозд перестал ползать, научился уверенно ходить и уже вовсю пытался разговаривать.
Вана обнаружила, что ждет второго ребенка. Споры с Дейвом, в чьем племени они будут жить, не прекращались.
Фемропит сообщил, что его запасы энергии подходят к концу и вскоре ему понадобится новый источник пищи. Шемибоб пообещала ему, что обязательно найдет залежи подходящей руды, но затем втайне призналась остальным, что шансов обнаружить такое месторождение почти нет.
От этой новости Дейв расстроился. За время долгих странствий он успел привязаться к странному гусеничному существу. Кроме того, Фемропит постоянно помогал им в охоте и защищал от опасностей. Без его поддержки жизнь станет намного тяжелее.
Через некоторое время йотль заявил, что узнает окружающую местность и до его родной деревни уже недалеко.
– И что ты намерен делать? – спросила его Шемибоб. – Вернуться с яйцом и Изумрудом в свое племя и стать шаманом? Или продолжишь с нами поиски врат? Впрочем, одно другому не противоречит. Возможно, тебе удастся убедить свое племя отправиться вместе с нами. Если мы достигнем цели, ты подаришь своему народу целый новый мир… в котором наверняка будет что украсть.
– Если! – фыркнул Хузисст. – Ваше «если» меня не интересует. Кроме того, эти врата наверняка ведут на Землю, как и все предыдущие. Если мы пройдем в них, то окажемся в неведомых краях и никогда уже не вернемся домой.
– Значит, ты выбираешь смерть – для себя и для всего своего рода.
– Если деревня Хузисста лежит неподалеку, значит, и роща, в которой Фирш держала свои таракормы, тоже поблизости! – сказал себе под нос Дейв. – И пещера, где ведьма спрятала наши яйца, тоже где-то здесь.
Он спросил йотля, покажет ли тот ему дорогу к пещере.
– А что я за это получу? – спросил тот.
– Ничего, – рассердился Дейв. – Ты мне и так жизнью обязан. За тобой должок! Это из-за тебя я попал в эту историю.
– Это верно, за мной должок, – процедил йотль, прищурившись. – Но вовсе не тот, о котором ты думаешь.
– Я бы на твоем месте сказал йотлю спасибо, – ввернул Слуш. – Если бы не он, ты прожил бы остаток жизни обычным грязным дикарем и упустил бы свой шанс увидеть мир, узнать много нового и встретиться со мной.
Позднее Дейв пересказал этот разговор Ване.
– Давай попробуем сами найти пещеру, – предложил он.
– Зачем? – спросила она. – Теперь у нас снова есть яйца.
– А вдруг они фальшивые? Ты же помнишь, что ответила Шемибоб, когда я спросил ее, не специально ли она изготовила нам яйца с тем расчетом, чтобы они всегда совпадали.
Вана в слезах отвернулась и ушла. Долгое время Дейв пытался понять, чем он ее обидел на этот раз, а когда наконец сообразил, то пожалел о своих словах. Но эта проблема действительно заботила его. Что если Шемибоб не шутила, когда говорила о фальшивых яйцах? Тогда понятно, почему Вана иногда бывает совершенно невыносима.
Кроме того, Дейва волновал еще один вопрос. Их ребенок с рождения рос без яйца души. На их пути ни разу еще не попадалось дерево, плодоносящее яйцами, что и не удивительно – такие деревья всегда хорошо охранялись или были надежно укрыты в чаще джунглей. Кроме того, даже если бы они нашли такое дерево, на нем могло не оказаться яйца, подходящего Дрозду.
Если они вернутся в родное племя, так и не подобрав яйца малышу, то его ждет смерть. Как правило, детей, лишенных яйца, убивали сразу после рождения, и родители переносили это спокойно. Но как сдержаться, когда твоего сына, уже подросшего, на твоих глазах протыкают копьем?
Наконец он решил поделиться своими сомнениями со Слушем.
