Дмитрий Сергеев - Прерванная игра
- Спасибо. Возвратились благополучно,-произнес Иггол. - Этот человек, - указал он на меня, - понимает нашу речь.
- Воквер,- понимающе сказал дежурный и приветливо улыбнулся мне.
- Это не все, - продолжал Итгол. - Я посвятил его в происходящее. Как-никак, c ним особый случай.
- Ну что ж. Вам это ничем не угрожает, - обратился дежурный ко мне.
- Знаю, - сказал я. - Я не буду ничего помнить. Только я предпочел бы...
- Понимаю. Но, как ни прискорбно, ничего не могу поделать. Это в в ваших интересах: воспоминания только мучили бы вас. Но скоро все кончится, - утешил он. - Через минуту я включу прибор- Кстати, Итгол...
Они еще о чем-то разговаривали между собой, я уже не вникал. Мне стало не до этого.
"Эва!"-мысленно позвал я.-"Что, Олесов?"-"Исполни то, что скажу тебе. Ты хочешь помнить все, что было с нами?" - "Хочу." - "Как только человек подойдет к пульту на каменной плите, не спускай с него глаз - проследи, что он будет делать: наверное, повернет какой-нибудь рычаг. Запомни какой. Я ненадолго отвлеку их, а ты возврати рычаг в прежнее положение". - "Хорошо", - согласилась она. - "Я сделаю, как ты сказал".
Я боялся одного, как бы не выдать себя. От волнения у меня тряслись руки. Если бы я был актером! Сейчас мне предстояло сыграть свою единственную роль. Всего несколько минут выдержки нужны были мне.
- Попрощаемся, Олесов, - сказал Итгол.
Мы обнялись с ним. Меня продолжало трясти, Я косил глаза на дежурного. Он направился к пульту.
"Эва! - не спускай с него глаз - смотри, что он будет делать".
Игара подала мне руку.
- Поверьте, Олесов, нам тоже жаль расставаться с вами. Увы, так бывает почти в каждой экспедиции. Боюсь, что больше не выдержу и откажусь, последние слова она сказала Итголу и дежурному.
- И я тоже, - согласился с нею Итгол, - Это нелегко, поверь, Олесов.
Дежурный наклонился над приборной доской.
"Он уже включил",-предупредила меня Эва. Она находилась рядом с дежурным, который не обращал на нее внимания.
- Одну минуту, ради бога, одну минуту!- воскликнул я.
Итгол с Игарой сочувственно глядели на меня, дежурный тоже направился к нам.
"Эва, действуй!"
Видимо, мне неплохо удалось разыграть сцену. Когда дежурный приблизился, я сделал вид будто что-то стараюсь припомнить и не могу и смотрел на Итгола, словно стал забывать, кто он.
- Начало действовать, - произнес Итгол. - Мне жаль его.
- Довольно быстро сказалось, - дежурный внимательно поглядел на меня, но, видимо, ничего не заподозрил.
"Не переигрывай!" -мысленно одернул я себя и сделал вид, будто с трудом припомнил, кто передо мной, но говорить ничего не стал.
- Ну вот, скоро можно и выключить, - сказал дежурный.
Я схватил его за руку и с растерянным видом заглядывал ему в лицо.
"Эва! Поставь рычаг на место".
Итгол разжал мои пальцы. Я не противился.
- Он уже совершенно ничего не помнит, - сказал он.
Дежурный возвратился к пульту и щелкнул рычагом выключателя.
- Все. Теперь нужно провести их в возвратную камеру,
Нас вели по длинному подземному коридору.
"Ничем не выдавай себя, - наставлял я Эву. - Делай вид, что никого не узнаешь, ничего не помнишь. Осталось совсем немного".
Между тем Итгол и дежурный разговаривали между собой.
- У вас ТУТ разительные перемены, - сказал Итгол. -Для чего эта бутафория понадобилась?
- Ты имеешь в виду пещеру, костер, каменную плиту и все прочее? - в свою очередь спросил дежурный и сам воскликнул: - Театр! Чистый театр.
- Зачем это? - повторил Итгол.
- Для предосторожности. На случай, если вдруг почему-либо случится авария, откажет акнезатор и испытуемый сохранит память, решили установить эту маскировку. В возвратной камере даже чертей увидишь, - рассмеялся он. Все для той же цели: чтобы испытуемые не могли видеть, как все выглядит на самом-деле. "Вот дьяволы!" -мысленно выругался я, но виду не подал. А то и этого не буду помнить. Долго ли им возвратить нас и повторить облучение?
Мы очутились в склепе. Здесь все было изумляюще надежно и прочно, как сама вечность - будто нас занесло в тартар. Из стены вышел косолапый, похожий на чертика прислужник. Итгол что-то сказал ему.Чертик взмахнул рукой.
Теперь я понимал: чертик - это в моем воображении, а каков он на самом деле - мне неизвестно.
Где-то в глубине сильно загудело, каменный пол, который только что представлялся надежным, как пьедестал мироздания, - разверзся. Откинулись тяжелые створки люка - оттуда, с гудением вырвалось пламя, потом выполала клеть. Чертик подождал, когда она установится вровень с полом, и распахнул дверцу. Клеть напоминала кабину подъемного лифта.
Чертик поднес ладонь к пламени - оно послушно отступило книзу. Он опускал руку до тех пор, пока вход в кабину не открылся полностью.
"Прощай, Эва!" - воскликнул я. И шагнул в пламя. Как-то вдруг засвербили все раны, полученные мной следы от наручников, уколы пик в грудь и плечо...
Позади наглухо захлопнулась дверца - меня опрокинуло и закувыркало в потоке времени...
"Прощай, Олесов!" -донесся Эвин голос.
- 0-ле-со-о-о-о в!!! - слышалось мне.
Я попробовал шевельнуть онемевшей рукой - от боли едва не закричал. Казалось, мои руки стиснуты наручниками.
Кто-то влажными ладонями колотил меня по щекам.
- Живой! - над ухом прогремел голос Деева - старшего нашей группы.
На помощь явился Грибов. Вдвоем выволокли меня из-под камней и снега.
Как я узнал после, снежный оползень утащил одного меня - слизнул, как букашку. По неосторожности я ступил на верх ветрового надува, и он обломился подо мной,
Остальные сверху видели, как я бултыхался в снежном вихре. Вслед за первой лавиной начали обламываться снежные наметы вдоль всего кара. Грохот долго не утихал. Внизу клубилась метель.
Сотни тонн снега и камня обрушились на дно кара, образовали настоящую гору. Разрыть ее мог разве что батальон саперов. Если бы меня занесло туда, мое дело было бы пропащим. Приземистая инвалидная лиственница, прилепившаяся почти на отвесном склоне, задержала несколько глыб. Они нагромоздились на нее, обломили вершину, но комель устоял. Сюда-то и зашвырнуло меня. Тугой снег смягчил удары камней, которые катились поверх образовавшегося сугроба. До подножья оставалось еще добрых триста метров.
Здесь меня и нашли ребята. Место выдал берет, который повис на древесных сучьях.
Горы и небо одного цвета - черно-синие. И все же ломаная грань, разделяющая обе тверди, хорошо заметна в ночи. Взгляду отпущена узкая полоса звездного неба - наш костер разложен на дне ущелья.
- Я и не подозревал, что ты мастер заливать.
Мне лень даже обидеться. Нашего вожака я на виню: на его месте я бы и сам не поверил в подобные россказни. Чай горячий - кружку невозможно держать в руке. Да еще рана саднит, будто совсем свежая. Рана! Я чуть не вскрикнул. Вот же оно, доказательство.
