Морье Дю - Голодная Гора
- Я пойду к Кэтрин, - сказал Генри, но старик Армстронг положил руку ему на плечо.
- Я не советую, - сказал он. - Будет гораздо лучше, если вы повидаетесь после того, как все будет кончено. Здесь вам приготовили холодный ужин. Вам обоим необходимо подкрепиться.
Генри, к своему удивлению, обнаружил, что очень голоден. Холодная говядина с пикулями. Абрикосовый торт.
- Ну же, Том, не будь таким серьезным, ведь это моя жена рожает, а не твоя.
Он начал рассказывать забавные эпизоды, которые случились во время сессии. Они слушали и улыбались, однако говорили мало. Старый доктор Армстронг попыхивал своей трубкой. Вскоре в комнату вошел Маккей.
- Ну как, - спросил Генри, - как она себя чувствует?
- Очень утомлена, - ответил доктор. - Ей приходится очень нелегко, но она так терпелива. Мне кажется... - Он взглянул на Армстронга. - Вы не могли бы пойти сейчас туда вместе со мной?
Старый доктор, не говоря ни слова, встал со своего кресла и вышел вслед за ним из столовой.
- Удивительно, - заметил Генри, - до сих пор еще ничего не придумали, чтобы облегчить это дело. Почему этот тип ничего не предпринимает? Не может же она терпеть эту муку до бесконечности! - Он начал шагать взад-вперед по комнате. - Моя мать родила нас всех пятерых и глазом не моргнула, - сказал он. - Через пять минут она уже бралась за вышивание и начинала распекать служанок.
Он остановился и прислушался, потом снова начал шагать.
- Дядя Вилли все время смотрит на меня с безнадежным видом, словно хочет сказать: "Я же говорил!", - раздраженно сказал Генри. - Помню, еще в прошлом году он заявил, что Кэтрин вообще не следовало иметь детей... Он почему-то считает, что у нее там внутри какое-то искривление. Кэтрин никогда мне ничего не говорила по этому поводу, она все принимала достаточно спокойно. Странные какие-то эти женщины... - Он нерешительно переминался с ноги на ногу, поглядывая на дверь. - Может быть, мне все-таки пойти наверх?
- Я бы на твоем месте не ходил, - мягко сказал Том.
- Не могу больше здесь находиться, - сказал Генри, - пойду посмотрю, что делается в новом доме.
Он взял маленькую лампу и вышел через дверь из столовой в коридор, соединяющий старую и новую части дома. На этой неделе рабочие обшивали панелями стены новой столовой. Он поднял лампу над головой и прошел в большой холл, который казался огромным из-за отсутствия мебели. Через застекленную крышу струился тусклый свет. Здесь все было призрачно и серо, а широкая лестница, ведущая на галерею, зияла, как пропасть.
Все будет отлично, думал он, когда мы поставим мебель. Яркий огонь в открытом камине, кресла, диваны, столы, а вот здесь, в уголке, фортепиано Кэтрин.
Он бесцельно бродил по пустым необставленным комнатам, его шаги гулко отдавались в пустоте. Один раз споткнулся о лестницу и какие-то банки из-под краски. В уголке гостиной осталась кучка цемента. Комната показалась ему удивительно холодной, там гулял неприятный влажный ветер. Он поднялся по широкой лестнице на галерею. Здесь, должно быть, днем играли дети, кто-то из них забыл скакалку, она так и висела на перилах. Генри прошел через новую гардеробную в спальню, где еще держался запах краски. Генри пожалел, что спальню не закончили вовремя, и Кэтрин не могла рожать там. Тогда ее можно было бы переносить в будуар, и она могла бы проводить день, лежа на кушетке, а в спальню бы возвращалась только на ночь. Он остановился на пороге будуара. Даже сейчас, в голой и пустой комнате угадывалось ощущение уюта, будущее назначение этого уголка. Возможно, это потому, что они задумали ее вместе, строили планы, обсуждали, как лучше ее обставить и обустроить. Повернув ручку, он открыл французское окно и вышел на балкон. С моря дул легкий ветерок. Было слышно, как в бухте плещутся легкие волны. Лампа у него в руках вспыхнула и погасла.
Назад ему пришлось пробираться ощупью через темные безмолвные комнаты, по галерее и вниз по широкой лестнице в холл. Все было окутано густой тенью, а кепки и комбинезоны строителей, висевшие в дверных проемах, были похожи на тела повешенных. Генри пытался представить себе новое крыло в готовом виде, законченным и отделанным - на лестницах ковры, на стенах висят картины, в каминах пылает огонь - и в первый раз в жизни воображение ему изменило, он не мог этого сделать. Он пытался себе представить Кэтрин, вот она сидит в уголке холла и разливает чай, возле нее - дети, рядом на полу собаки, а сам он только что возвратился с охоты вместе со старым своим другом Томом, и Гербертом, и Эдвардом, а Кэтрин, глядя на них, улыбается. Но он не видел ее, не видел никого из них. Перед его глазами был только огромный незаконченный пустой холл.
- Генри, - раздался голос. - Генри...
Из старого дома за ним пришел Том, вглядываясь в темноту.
- Там в гостиной тебя ожидает Армстронг. Он только что спустился вниз и хочет с тобой поговорить.
Генри пошел за ним, щурясь на принесенный свет. Дверь между старым и новым зданиями захлопнулась за ним со стуком. Он слушал, как эхо повторяет этот звук в новом крыле, отделенном этой закрытой дверью.
- Как там дела? - спросил он. - Закончилось, наконец?
Старик Армстронг молча смотрел на него из-под густых кустистых бровей. Он казался усталым и еще больше постаревшим.
- Дочь, - сказал он. - Боюсь, что не очень-то крепкая. За ней потребуется серьезный уход. Кэтрин очень слаба. Ступай теперь к ней.
Генри смотрел то на одного, то на другого - на своего друга и на друга своего отца.
- Хорошо, - сказал он. - Я пойду к ней.
Он быстро взбежал по лестнице. Навстречу ему по коридору шел молодой доктор.
- Долго у нее не оставайтесь, - сказал он. - Она очень устала. Я хочу, чтобы она поспала... Думаю, - добавил он, - мне лучше остаться здесь на ночь, я не поеду домой.
Генри посмотрел ему в глаза.
- Что вы хотите этим сказать? - спросил он. - Разве не все в порядке?
Доктор Маккей спокойно выдержал его взгляд.
- У вашей жены очень слабое здоровье, мистер Бродрик, - сказал он. Роды были крайне тяжелыми. Если она уснет, все, может быть, обойдется. Однако я ни за что не ручаюсь. Думаю, вы должны это знать.
Генри ничего не ответил. Он продолжал смотреть доктору в глаза.
- Армстронг сказал вам насчет девочки? - спросил тот. - Боюсь, что у нее не все нормально - одна ножка не совсем прямая и несколько недоразвита, но в остальном все хорошо. Есть все основания полагать, что она вырастет такой же здоровой, как и остальные дети. А теперь вы, наверное, пойдете к миссис Бродрик?
До его ушей донесся знакомый звук, плач новорожденного младенца, и это сразу перенесло его в другое время и в другое место - в Ист-Гроув, в ту ночь, когда родилась Молли. Как он был горд, как волновался. А потом Кити в Лондоне.
