Ранний старт 4 (СИ) - "Генрих"
Всё-таки раскрутил эту тему. Мой искин был страшно доволен, получив настолько вкусную задачу. Предел тяги для ракетных химических движков давно нащупан, но до сих пор никто не удосужился выстроить теорию, объясняющую этот эффект.
В процессе доклада «комиссары» — учёные, входящие в комиссию, — задавали вопросы, во многом предсказуемые и легко парируемые. На лицах проглядывает уважение, даже если я где-то ошибся, то объём проделанной работы впечатляет. Сам дипломный проект в текстовом виде кое-как уместился на четырёхстах страницах.
— Скажите, Колчин, — начинает дозволенные речи, пожалуй, единственный из «комиссаров», который ясно показывает недовольство по неизвестной причине. Хмурит густые брови, изредка скептически кривится. — Нет ли в ваших выкладках ошибки? Всё ли точно проверено?
Мой научный руководитель Владимир Анатольевич Макаров снисходительно улыбается и заверяет, что проверено всё и не один раз.
— Вы имеете в виду, что, возможно, всё-таки существует какой-то выход? — догадываюсь, куда и откуда ветер дует. — Какой-нибудь катализатор, нестандартное устройство камеры сгорания, ещё что-нибудь?
— Именно.
— Такая вероятность существует. Но на поиски решения может понадобиться целая жизнь. С непредсказуемым результатом. Моя работа всего лишь отвечает на частный вопрос: каков механизм возникновения сильных детонаций при традиционном устройстве камеры сгорания?
Пожевав немного губами, Шарковский умолкает. Диплом мне засчитывают на «отлично». Можно считать, что обучение в МГУ закончил. Но уходить мне рано, несовершеннолетний ещё. Так что впереди аспирантура.
Мой дипломный проект задуман ещё и как информационная мина. Шарковский заподозрил именно это. Если создание однокамерного движка тягой более двухсот тонно-сил невозможно, то как американцы более полувека назад создали двигатель с тягой в семьсот девяносто? Пресловутый Ф-1? Яростные сторонники американского подвига стыдливо обходят этот вопрос в дискуссиях. Сумели как-то — вот и весь ответ.
— Вы не один обращали внимания на эту тему, Колчин.
Мы с моим научным руководителем идём по коридору.
— Никаких работ о детонационных эффектах в камере сгорания я не нашёл.
— У вас допуска нет. Они засекречены.
Хм-м, вот и выясняется мимоходом ещё один момент. На самом деле действует негласная договорённость: учёный мир в нашей стране знает или догадывается, что высадка на Луну — это афера, пропагандистская утка гигантских масштабов. Но все держат рот на замке, вопрос узурпирован политиками. Плевать против ураганной силы ветра никто не хочет.
Макаров не договаривает, но, наверное, мою работу тоже втихомолку засекретят. Ну и ладненько. Я-то всё равно в курсе, и вряд ли с меня подписку будут брать.
