Джудит Тарр - Солнечные стрелы
Кто ты? спросил Эсториан мягче, чем следовало. Преступник заслуживал сурового обращения, но трудно ожесточить сердце, когда говоришь с ребенком. Мальчик вздрогнул и стал падать. Эсториан поддержал его и несильно встряхнул.
Я знаю многое о тебе. Но хочу послушать, что скажешь ты сам.
Я? выдохнул мальчик и зашептал быстро и горячо: Я Лев... принц... я пророк и наместник божества на земле...
Только я здесь потомок Льва, сказал усмехнувшись Эсториан. Я и никто другой.
Нет, возразил мальчик с обидой в глазах. Они говорят, я наследник, я владыка и властелин мира...
Ответь, кем ты был, прежде чем они научили тебя лгать? Я? Мальчик от волнения проглатывал окончания слов. Я жил с хозяином. Его звали Кемузиран... Он торговал пряностями и рыбой. А потом... потом...
Потом тебе внушили другое. Эсториан отстранился от дурно пахнущего раба и рассмеялся. Ты из рода невольников, очень похожих на отпрысков Золотого Семейства. Но ты не Лев. Ты жалкий пащенок драной помойной кошки. Потомок Льва вбил бы эти слова обидчику в глотку, но раб сделал то, что должен был сделать раб. Он рухнул на колени и обхватил руками ноги Эсториана.
Они приказали мне! Они сказали, что убьют меня, если я не сделаю так, как они говорят! Эсториан оттолкнул воющего от страха ребенка. Не грубо, но и без особой деликатности. Мальчик перестал всхлипывать и поднял к нему глаза, полные слез.
Кто приказал тебе? Эти?
Нет, другие. Мальчик икнул. Они забрали меня и учили. Они велели мне говорить то, что я говорил. Они сказали, что я могу... могу... Эсториан поднес к его глазам пылающую ладонь.
Ты знаешь, что это такое? Мальчик передернул плечами и съежился. Это не было хитростью, чтобы вызвать j себе жалость. Ребенок был просто напуган и боялся всего.
Ты мог бы носить солнце в своей руке? Или взвалить бремя императора на свои плечи? Скажи, маленький раб, ты мог бы повергать в трепет сердца королей?
Они сказали, что я умру, если ослушаюсь их.
Ты умрешь, сказал Эсториан, потому что слушался их.
Нет. Мальчик вновь заплакал. Пожалуйста, нет. Писец давно отбубнил, в зале висела мертвая тишина. Мальчик вновь обхватил руками колени Эсториана и зарылся лицом в складки его плаща. Эсториан вздохнул и огляделся вокруг. Узники лежали на полу в покорных расслабленных позах, но один из них, приподнявшись на локте, неотрывно глядел в лицо императору. Рот его щерился в насмешливой ухмылке, глаза, как у наркомана, были подернуты поволокой, из уголка губ стекала струйка слюны.
А ты... Эсториан брезгливо поморщился. Я мог бы многое тебе простить, но издевательство над детьми простить трудно. Зачем вы мучили это дитя?
Невелики мучения. Диалект, на котором изъяснялся мятежник, был груб, в интонациях его проскальзывали оскорбительные нотки. Даже идиот станет королем, когда на него наденут корону. Тут не надо большого ума. А он красавчик и наш господин. У него больше прав на этот трон, чем у тебя. Эсториан с трудом унял вспыхнувший в нем гнев.
Мой отец владел этим троном, медленно заговорил он. И отец моего отца. И отец отца моего отца, и дальше ветвь восходит к клану Львов, к Золотому Семейству. Кровь Льва это моя кровь.
Брехня, осклабился узник и презрительно сплюнул. Среди Львов не бывало черных щенков. Варвар, чужак, дикарь, занявший наш трон, убирайся в свою собственную страну!
Я нахожусь в своей стране. Эсториан отчетливо выговаривал каждое слово. Он намотал на кулак цепь, прикованную к ошейнику наглеца, и дернул ее вверх.
А ты просто дурак и болтун. Твой язык вывалян в грязи, но сам по себе ты ничего не значишь.
А ты? быстро спросил мятежник. Ты даже не маг, и семя твое не держится в женском лоне. Эсториан отшвырнул негодяя. Глухо звякнула цепь. Он выпрямился и, нащупав взглядом лицо Шурихана, сказал:
Возьмешь их, он указал на кучу перепуганных узников, и бросишь в тюрьму. Утром прикажешь как следует выпороть. Потом освободишь. У лорда глаза вылезли из орбит.
Ваше величество, задыхаясь, сказал он, я плохо вас понял. Вы приказали мне освободить их?
Да.
Но как же так, сир, ведь они... они...
Они не заслуживают смерти, холодно бросил Эсториан. Смерти достойны лишь изменники и дезертиры, ослушники императорской воли.
Но... разве они не изменники?
Нет. Здесь только глупцы и дети. Я не могу их возвысить до уровня мучеников или борцов. Лорд Шурихан заморгал. Он не мог уследить за полетом императорской мысли. Преступник должен быть уничтожен, вот и весь розговор. Или замучен в тюрьме. Но никак не отпущен на волю.
Это... это ужасно, вымолвил он наконец.
Это лишь справедливо, ответил Эсториан.
А что делать с этим? Эсториан посмотрел вниз, на ребенка, который все еще цеплялся за складки его плаща.
Этого мы подержим. Он усмехнулся. Слишком в большой соблазн могут ввести наших подданных эти глаза. Приготовь для него приличную комнату и выкупай для начала. Пусть отдыхает.
Но... Лорд Шурихан прикусил язык. Он и так уже наговорил слишком много. Хорошо, что император сегодня милостив.
Милейший мой Шурихан, сказал император приветливо, взгляни на него. Els не нужна свобода. Он будет доволен и счастлив в тюрьме, поэтому не уговаривай меня дать ему волю. Лорд Шурихан поклонился, тщетно пытаясь прикрыть веками глаза, не помещавшиеся в глазницах. Эсториан с трудом оторвал от себя мальчика и подтолкнул к оленейцам. Маленький раб взвизгнул и снова вцепился в его плащ. Эсториан положил руку на комок грязных спутанных желтых волос.
Тихо, малыш, они не обидят тебя, пообещал он. Никто не посмеет тебя обидеть. Ступай с ними, они помогут тебе.
Я хочу остаться с тобой, выдохнул раб. Эсториан с мстительным удовольствием оглядел узников, в полном замешательстве глазевших на разыгрывавшуюся перед ними сцену.
Этот император слишком хорош для такого сброда, как вы, усмехнулся он.
В следующий раз выбирайте своим предводителем барана. Эта скотина, вопервых, неприхотлива, а во-вторых, она будет время от времени покрывать вас. Заключенных охраняли, как и самого императора, варьянцы и оленейцы. Корусан был не против часок отстоять в карауле, когда Мерид попросил подменить его на время полночного перерыва. Приятель вручил ему ключи от камер и, насвистывая, ушел. Караульная служба совместно с варьянским гвардейцем не всегда бывает приятной. Как правило, эти парни либо откровенно враждебны, либо заносчивы и болтливы. К счастью, сегодняшний напарник не подходил ни к первому, ни ко второму типу. Темно-красные волосы и довольно светлая кожа лица выдавали в нем уроженца Гилена. Молчаливый увалень занял свой пост в одном из крыльев ярко освещенного тюремного коридора и стал неторопливо прогуливаться вдоль камер, изредка заглядывая в глазки. Казалось, его нисколько не смущает присутствие оленейца. Узников содержали отдельно друг от друга, во-первых, чтобы помешать им сговориться о побеге, во-вторых, чтобы ослабить магическую связь между ними, если таковая и впрямь существует. Вполне возможная вещь, ибо все тело Корусана изнывало от зуда. Он неторопливо прошелся туда-сюда по своему крылу, потом подошел к одной из камер и бросил взгляд в сторону соседа. Тот стоял, привалившись спиной к стене в дальнем конце коридора, и, казалось, преспокойно дремал. Заслышав скрежет ключа в замке, варьянец встрепенулся и повернул голову, но Корусан проигнорировал этот жест. Храбрость берет города. Явные действия всегда менее подозрительны, чем тайные. Гиленец даже не шелохнулся, когда Корусан открыл дверь и проскользнул внутрь камеры. У него не было причин покидать свой пост. Корусан замер на пороге тускло освещенного помещения, ожидая, когда успокоится сердце, и остановил взгляд на темной фигуре, свернувшейся на полу в клубок и напоминавшей груду засаленного тряпья. Человек спал, постанывая и вздрагивая, словно наевшись запрещенных веселящих грибов. Он пробудился только тогда, когда Корусан опустился рядом с ним на колени. Круглые красные глаза нелепо моргали, пока узник приходил в себя. Он сел и вытер мокрую от слюны щеку тыльной стороной ладони.
