Роберт Хайнлайн - Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 24
— Это совсем не одно и то же, — возразил Барнс. — Если бы господь предназначал человека для полетов к звездам, он создал бы нас с ракетными двигателями.
— Мой старик, помнится, считал необходимым ввести закон против летательных аппаратов, потому что людям от природы не дано летать. Он был не прав. Людям всегда хочется попробовать что-нибудь новое, отсюда и прогресс.
— Вот уж не думал, что вы помните время, когда люди еще не летали, — сказал Нолан.
— О, что вы, я уже стар! Да уже здесь лет десять прожил, не меньше.
— А по свежему воздуху не скучаете?
— Нет. Когда я продавал напитки на Сорок второй улице, свежего воздуха там не было и в помине, так что не по чему скучать. А здесь мне нравится. И всегда есть что-то новое. Сначала атомные лаборатории, сейчас вот «Пегас». А главное — здесь мой дом. И… всего одна шестая сила тяжести. На Земле у меня все время опухали ноги, когда я стоял за стойкой, а здесь я вешу всего тридцать пять фунтов.
Нет, мне нравится здесь, на Луне.
УГРОЗА С ЗЕМЛИ
Меня зовут Холли Джоунс, мне 15 лет. Я из третьего поколения, родилась здесь, в Луна-Сити. Живу с родителями в Доме Артемиды. Это кооператив в Пятом уровне, на глубине 800 футов. Но дел у меня по горло, так юго дома я появляюсь редко.
По утрам я в технической школе, во второй половине дня занимаюсь или летаю со своим компаньоном Джеффом Хардести, а когда прибывает туристический корабль, сопровождаю кротов. Вот и сегодня прямо из школы отправилась его встречать.
Из карантина, как стая гусей, тянулись туристы. Я не стала лезть вперед, мистер Доркас и без того знает, что работаю я лучше всех. В гидах я временно, мое основное занятие космические корабли. Но раз уж взялась за чго-то, делай как следует.
Мистер Доркас меня заметил.
— Холли, подойди, пожалуйста. Мисс Брентвуд Холли Джоунс будет вашим гидом.
— Холли, — повторила она, — какое необычное имя. Ты, правда, гид, детка?
К кротам я отношусь терпимо. Некоторые из моих самых близких друзей — земляшки. Как говорит папа, родиться на Луне счастье, земляшкам просто не повезло. В конце концов и Гаутама Будда, и Христос, и доктор Эйнштейн были этими.
Но до чего же они раздражают! Если бы не старшеклассники, кто бы, интересно, с ними работал? Я ответила:
— В моем документе написано именно так, — оглядев ее при этом с ног до голоны, точно так же, как она в тот момент оглядывала меня.
Ее лицо показалось мне знакомым. Возможно, я видела ее фотографию в светской хронике какого-нибудь земного журнала. Одна из многочисленных тамошних бездельниц. Она была хороша до противности… Глядя на ее шелковистую кожу, мятые, волнистые, серебристо-светлые волосы, фигуру и все прочее, я чувствовала себя уродцем на детском рисунке. Но не ощутила дурных предчувствий. Она ведь была кротом, а кроты не в счет.
— Все гиды по городу — девушки, — объяснил мистер Доркас. Холли очень компетентна.
— Нисколько не сомневаюсь.
Потом она стала охать и ахать, как все туристы. Неужели гид нужен только затем, чтобы проводить до отеля? А где таксист? А носильщики? Узнав, что мы пойдем по подземному городу одни, она изумленно вытаращила глаза.
Мистер Доркас терпеливо отвечал на все вопросы и в заключение произнес:
— Мисс Брентвуд Луна-Сити — единственная столица в Солнечной системе, где женщина по-настоящему чувствует себя в безопасности. Здесь нет ни темных аллей, ни преступников.
Очень надо было мне все это слушать. Я сунула мистеру Доркасу бумажки — печать поставить — и взяла ее вещи. Вообще-то таскать чемоданы не мое дело: большинство туристов приходят в восторг, узнав, что тридцать футов положенного им багажа тут еле тянут на пять. Но надо же было заставить ее сдвинуться с места. Вдруг она остановилась:
— Мне не дали карты города.
— Изжните, но их вообще нет. Поэтому и нужны гиды.
— Но почему бы не обеспечить картами туристов? Или вы, гиды, боитесь остаться без куска хлеба?
Представляете?
— Вы действительно думаете, что гид — это профессия? Мисс Брентвуд, если бы тут водились обезьяны, они бы этим и занимались.
— Тем более, почему не напечатать карты?
— Да потому, что Луна-Сити не такой плоский, как… — я чуть не ляпнула «кротиные города», но вовремя прикусила язык, как земные города. То, что вы видели из космоса, — всего лишь метеоритный щит. Под ним располагаются более десяти уровней и город уходит на много миль в глубину.
— Да, я знаю, но почему бы не сделать карту для каждого уровня отдельно?
От кротов только и слышишь: «Да, я за, но…»
— Я могу показать вам карту города. Это стереоскопический макет высотой в двадцать футов. Но даже там отчетливо видны только очень крупные сооружения. Гидропонические фермы, Замок Горного Короля, Пещера Летучих Мышей.
— Пещера Летучих Мышей? — повторила она. — Это где летают?
— Да, мы там летаем
К «Цюриху» — отель, который она выбрала, — можно попасть через тоннель Грэя, мимо Марсианского посольства, сойти у храма, затем в Шлюзовую Камеру, и вы на бульваре Дианы. Но я-то отлично знаю, где можно срезать путь. Мы сошли с движущегося тротуара, чтобы спуститься на лифте. По-моему, ей должно было это понравиться. Я велела ей ухватиться за кольцо. Она глянула в шахту и отпрянула назад:
— Ты шутишь?
Тут вниз проехала наша соседка. Я крикнула:
— Здравствуйте, миссис Гринберг.
— Привет, Холлы. Как твои?
Сузи Гринберг можно назвать толстухой. Она ехала, повиснув на одной руке, другой держала маленького Дэвида и при этом умудрялась читать газету «Дейли лунэтик».
Мисс Брентвуд смотрела на это, прикусив губу. Потом спросила:
— Что надо делать?
— Можете держаться обеими руками, я, так и быть, возьму сумки.
Связав носовым платком ручки чемоданов, я поехала первая. Когда мы спустились ее трясло.
— Господи, Холлы, как вы тут живете? Неужели тебе не хочется домой?
Все они так спрашивают. Два года назад мама отправила меня в Омаху; в гости к тетке. Это было какое-то наказание. Жара, холод грязь… Я весила целую тонну и отвратительно себя чувствовала. А чертова тетка без конца гнала меня на улицу заниматься, видите ли, физическими упражнениями. Все, чего мне там хотелось, так это влезть в ванну и потихоньку страдать. К тому же я заболела сенной лихорадкой. Вы, наверное, и не слышали о сенной лихорадке. Это когда вы живы, но лучше бы вы умерли.
Словом, я позвонила папе и все ему рассказала. Слава богу, он разрешил мне вернуться. До кротов никак не доходит, что их жизнь — дикость. Но кроты есть кроты, а мы — это мы. И никогда им нас не понять.
