Владимир Владко - Аргонавты Вселенной (с иллюстрациями)
— А есть и четвертое?
— Четвертое — это мы сами. Мы тоже умеем считать и управлять астропланом. Думаю, у вас мало уважения…
— К кому? — удивилась я.
— К штурману и капитану астроплана. Значит, ко мне и Николаю Петровичу, подчеркну.
Тут уж мне окончательно нечего было возразить…
И вот получается, что если мы сможем вылететь с Венеры в 12 часов дня 16 февраля, через 42 дня, то срок нашего пребывания здесь сократится почти в четыре раза! И мы возвратимся на Землю неожиданно быстро. Разве это не чудесно?
Да, все это очень хорошо. Мы можем отправляться в обратный путь в назначенный Землей новый срок — и в то же время не мо' жем. Астроплан-то ведь лежит в ущелье, в скалах. И если мы не найдем способа вытащить его из этих скал, то не улетим отсюда ни 16 февраля, ни в старый срок — через 467 дней…
Написала я это — и расстроилась. Что же нам делать? Если уж Николай Петрович до сих пор ничего не придумал, то вряд ли можно помочь делу. У меня, правда, есть одна мысль, только она очень сложная, даже слишком сложная. Я подумала: а что, если Земля пошлет вслед за нами сюда, на Венеру, второй астроплан? Ведь он может специально взять с собой подъемные устройства или, в крайнем случае, просто забрать вас отсюда?
Но когда я решилась сказать об этом Ван Луну, он сразу ответил мне:
— Не годится.
— Но почему? — настаивала я.
— Надо долго ждать. Пока Венера снова не будет позади Земли на 54 с половиной градуса. Только тогда может полететь второй астроплан. Опять забыли небесную механику, девушка?
— А если какая-нибудь еще комета поможет?
— Первое: кометы проходят через солнечную систему не очень часто. В нужном направлении еще реже. Скажу, раз в тысячу или больше лет. Могу добавить второе. Если прилетит, скажем, другой астроплан, — где он будет искать нас? Венера — это не город, где улицы и номера домов. Насекомые не скажут, где мы, в каком ущелье. Карт тут тоже нет. Не успели составить. И потом…
Почему-то Ван Лун сразу оборвал разговор, будто о чем-то вспомнил. И ушел, даже забыв зажечь трубку, которую он только что набил. Я ничего не могла понять: это впервые он оборвал разговор со мной так резко. А главное, за весь вечер Ван Лун больше не сказал никому ни слова. Он ходил по каюте и о чем-то размышлял, отмахиваясь от наших вопросов. Даже Николаю Петровичу он коротко ответил:
— Хочу немножко подумать. Вспоминаю одну вещь. Потом скажу, простите.
А перед самым сном Ван Лун ушел в навигаторскую рубку и минут десять сидел в ней. Мы уже укладывались спать, когда он быстрыми шагами вышел из навигаторской рубки и сказал как-то особенно значительно:
— Николай Петрович, можно немножко подождать спать? Маленькая мысль, извините. Трудно отложить на утро, чуть-чуть волнуюсь.
Как тут было не заинтересоваться? Ван Лун — и вдруг сам о себе говорит, что волнуется, хоть и «чуть-чуть»!
— Слушаю, Ван, — ответил Николай Петрович. — В чем дело?
— Может быть, очень ошибаюсь. Не знаю. Прошу посмотреть. Вот на это. — Он положил на стол бумагу, на которой был начерчен какой-то план.
— Похоже на карту, — проронил Николай Петрович. — Но что на ней изображено? Объясните, Ван.
И Вадим Сергеевич и я уже впились глазами в принесенный Ваном план. Что же, действительно, изображено на нем?
— Это вот — наше ущелье, — заговорил Ван Лун, показывая пальцем. — Оно идет полукругом сюда и сюда. С этой стороны — много скал. Видите? С другой стороны оно делает еще два… как это?.. Да, два колена. И тут течет ручей. Все это недалеко. Думаю, километра три от астроплана. Ручей впадает в море. Здесь показано.
Не только Николай Петрович и Вадим Сергеевич, но даже я смотрела на чертеж с недоумением. Откуда Ван Лун мог знать обо всем этом, как он мог начертить этот план? А он продолжал:
— Еще не все о море, замечу. В него впадает не только ручей из ущелья. Вот эта река тоже. Широкая, много воды. Ущелье идет полукругом, река тоже. Прямо рядом. Много думал, почему так — ущелье и река рядом? Все время думал.
— И что же, Ван? Что вы придумали? Почему это так вас заинтересовало? — недоумевая спросил Николай Петрович.
— Очень важно, Николай Петрович. Вот тут, с правой стороны ущелья, много скал. Как от землетрясения. Высокая стена из скал. Слева от нее — ущелье. Справа — большая река. Думаю, река раньше, очень давно, текла по нашему ущелью. Потом было землетрясение. Обвалилось много скал. Они загородили дорогу реке, как плотина. Тогда река потекла другим руслом, рядом. Вот здесь. И пришла опять в море. Извините, очень много говорю… — Ван Лун перевел дух. Действительно, никогда еще я не слышала, чтобы он держал такую длинную речь!
Ван Лун уже собрался продолжать, но Николай Петрович, который слушал его все внимательнее и внимательнее, вдруг широко раскрытыми глазами поглядел на него и воскликнул:
— Ван, это необыкновенно! Если все, что вы тут начертили и рассказали нам, правильно…
— Считаю, да, Николай Петрович, — подтвердил Ван Лун, усмехаясь.
— Тогда… тогда мы можем улететь с Венеры! И даже в новый срок! Ван, вы… вы… — Николай Петрович не находил слов. А я, все еще ничего не понимая, смотрела то на одного, то на другого.
— Тогда, думаю, ошибки нет. Если вы так говорите, — заключил Ван Лун, удовлетворенно берясь за трубку.
— Да какая там ошибка, Ван! — возбужденно воскликнул Николай Петрович. — Вадим, Галя, смотрите!
Он взял карандаш и снова склонился над чертежом.
— Очевидно, — говорил Николай Петрович, показывая карандашом, — достаточно устранить это препятствие, вот эту каменную стену, — он перечеркнул нагромождение скал, начерченное Ван Луном в верхней части ущелья, — как вода из реки хлынет в старое русло. Она наполнит ущелье и вынесет из него наш корабль. Астроплан окажется на море — и мы сможем свободно стартовать с поверхности воды. Лучшего и желать нельзя!
Ван Лун молча кивнул головой; вероятно, он считал, что сказал уже все, теперь будет решать Николай Петрович.
… В этот вечер мы долго не ложились спать. В астроплане шли нескончаемые разговоры — ведь открывалась возможность намного раньше вернуться на Землю! Конечно, я не могу здесь записать всего; но кое о чем сказать необходимо.
Прежде всего меня очень интересовало, откуда Ван Лун мог узнать о реке, протекающей рядом с нашим ущельем, о завале из скал, который преградил путь реке, о море, в которое впадает река, — одним словом, как он мог начертить свою карту? И тут стоит вспомнить старую русскую пословицу «нет худа без добра».
Все это Ван Лун видел сверху, во время своего вынужденного полета, когда его уносила гигантская стрекоза. Тогда он просто заметил своеобразные очертания реки, ущелья и моря, но у него не было ни времени, ни возможности обдумывать и делать выводы. А натолкнула его на счастливую мысль, как это ни странно, я сама, хотя и не подозревала об этом. Вот когда мы говорили с ним о втором астроплане, который мог бы прилететь за нами на Венеру, Ван Лун сказал, что нас трудно было бы отыскать здесь. И добавил, что карты Венеры еще не составлены. Сказав это, он вдруг замолчал и задумался. Он вспомнил о своих наблюдениях с воздуха!
