Джордж Мартин - Козырные тузы
«Эй, Тис, когда моя мать сбрасывала ту низкородную сучку, что произвела тебя на свет, с лестницы, я все видел. Я стоял у балюстрады и покатывался со смеху. Как у нее болталась голова…»
Но Тахион лишь рассмеялся.
«Довольно. Прибереги свой яд для пустоты, Забб».
«Тогда стреляй. Стреляй, проклятый».
«Нет. Отремонтируй свой корабль, если сможешь, отправляйся на Такис, летай в секторе Сети и живи как отступник. Живи с мыслью, что я снова превзошел тебя. Что ты предал свой род — и потерпел неудачу».
Он воздвиг в своем сознании стену, чтобы защититься от бешеной волны ярости.
«„Малютка“, отыщи Капитана, быстро!»
Корабль поспешил прочь; его двигатель светился, как желтая комета.
«…уничтожу тебя, Тисианн, клянусь…» — уловил Тахион. Потом Забб остался слишком далеко, затерявшись в бездонной дыре ночи.
* * *Его сияющие ладони померкли. Звездный Свет ощутил приступ тошноты, свидетельствующий о перестроении его материи. «По крайней мере, я умер в объятиях Солнца…»
Триста секунд спустя «Малютка» затормозил рядом с безжизненным телом, которое висело над все еще рдеющим кратером в боку астероида. Корабль осторожно окутал захватным полем одетого в пурпурный костюм человека с запекшейся кровью вокруг губ и ушей и втащил его внутрь себя. Шелковая шляпа волочилась за ним, точно пурпурный спутник.
Лорд Тисианн, рыдая, склонился над телом друга, а корабль двинулся к планете, которая стала домом им обоим.
* * *— Марк, старина Марк!
Доктор Тахион ворвался в «Космическую Тыкву», нагруженный букетами цветов и бутылками вина в бумажных пакетах.
Марк в инвалидном кресле выехал ему навстречу.
— Док! До чего же здорово, того, тебя видеть! Что празднуем?
Его лицо хранило неестественный багровый оттенок — от воздействия безвоздушного пространства капилляры под кожей полопались, и, пока не зажили барабанные перепонки, он мог слышать только при помощи крошечного слухового аппарата, прикрепленного у сосцевидного отростка рядом с левым ухом. Однако в целом Медоуз выглядел вполне неплохо — с учетом того, что ему пришлось пережить.
— Что празднуем? И ты еще спрашиваешь? С Клецки сняты все обвинения, сегодня он возвращается домой. Ты герой — то есть твой друг Капитан герой. И я, разумеется, тоже. В «Хрустальном дворце» устраивают торжество. Все напитки за счет заведения.
— Зачем тогда эти бутылки?
— Эти? — Тахион улыбнулся. — Возможно, после вечеринки у Кристалис у меня будет свой небольшой праздник. — Он протянул букет. — Это тебе. Позволь мне первым поздравить тебя, Марк.
Тот шмыгнул носом.
— Э-э… спасибо, док.
— Ну что, идем? Почему бы тебе не надеть… ну, понимаешь… что-нибудь более торжественное?
Медоуз отвел глаза.
— Я… э-э… того… лучше я останусь здесь. У меня магазин, и за Деткой надо присматривать, да и потом, я еще не до конца выздоровел.
— Ерунда. Ты должен пойти. Ты честно заслужил эти почести, Марк. Ты — герой.
Его друг избегал его взгляда.
— Бренда с радостью приглядит за магазином и за твоей малышкой.
— Разбежался, красавчик, — фыркнула женщина за прилавком. — К тому же я Сьюзен.
Tax впился в нее пронзительным взглядом. Через секунду она сдалась.
— Да, думаю, я могла бы.
— Но я же в кресле, — заскулил Марк.
— Вам нужна помощь, госпожа Исида? — послышался голос из глубины магазина, низкий и звучный, как гонг. За прилавком отдела деликатесов появился Дург ат'Морах бо-Исида Вайавандса в коллекционной степпенвульфовской футболке, которая едва не лопалась по швам на его широченной груди. Он хромал, щеки его покрывали синяки и ссадины, но в остальном он выглядел вполне цветущим. — Я могу отнести вас куда пожелаете, госпожа.
Багровые щеки Марка потемнели еще больше.
— Слушай, ты бы, того, не называл меня так, а? Меня зовут Марк.
Дург кивнул.
— Как прикажете, госпожа. Если вы желаете скрывать свое имя от завистников, как скрываете свой облик, то я в присутствии непосвященных стану обращаться к вам…
— Господи Иисусе, — вздохнул Марк.
Тахион, со своей стороны, с досадой отметил, что Мораху удалось разузнать настоящее имя (если в подобном случае вообще приходилось говорить о настоящем имени) Дочери Луны. Однако все происходящее страшно его забавляло.
— Превосходно, — подытожил он, поудобнее пристраивая свою ношу. — Ты сбегаешь наверх и переоденешься, а потом мы с тобой встретимся во «Дворце».
— А ты куда?
— У меня еще одна встреча.
Дург подхватил Марка на руки вместе с инвалидным креслом и понес по лестнице.
* * *Лицо Сары Моргенштерн в предвечернем полумраке кабинета Тахиона пылало почти так же ярко, как и у Марка.
— Значит, вам это удалось, — выдохнула она.
Доктор ощущал исходящий от нее слабый аромат, чувствовал ее волнение. Он и сам едва сдерживал себя.
— Это было несложно, — покривил он душой.
— Расскажите мне об этом. Как было совершено преступление?
Tax рассказал обо всем практически без прикрас, ибо его тянуло к ней, и это значило больше, чем даже возможность потешить свое самолюбие. Но когда он закончил, то, к своему изумлению, увидел, как девушка сникла прямо на глазах, точно опавшее суфле.
— Пришельцы? Все это сделали пришельцы?
Она выговаривала слова с усилием; ее разочарование накатывало на его лобные доли, как прибой.
— Ну да, новые отпрыски Роя в союзе с моим кузеном Заббом. И вы непременно должны написать об этом, потому что Прародительница не собирается улетать и оставить этот мир в покое.
Букет, который он подарил ей, полетел на пол. Дюжина роз рассыпалась вокруг ее ног, словно деревья, поваленные взрывом вакуумной бомбы.
— Андрea, — всхлипнула она, и ее лицо исказилось.
Девушка выбежала из кабинета, торопливо цокая каблучками.
Когда эхо ее шагов затихло в коридоре, Тахион опустился на колени и бережно поднял кроваво-красный бутон.
«Нет, никогда мне не понять этих землян».
Он вставил цветок в петлицу на лацкане небесно-голубого пиджака, осторожно перешагнул через оставшиеся лежать цветы, захлопнул дверь и, насвистывая, отправился на праздник.
Джуб: шесть
Метро было извращенным изобретением человечества, к которому Джуб так и не смог до конца привыкнуть. Там стояла невыносимая духота, из тоннелей нестерпимо разило мочой, а свет в тряских вагонах то гас, то снова включался, и это особенно раздражало. Длинная поездка на поезде «А» до 190-й улицы каждый раз становилась для него настоящей пыткой. В Джокертауне Джуб чувствовал себя как рыба в воде, он был его частью, известной и привычной. В Мидтауне, Гарлеме и тем более за их пределами Морж превращался в урода, диковинку, на которую малыши смотрели во все глаза, а их родители старательно не замечали. От этого он чувствовал себя почти… как существо с другой планеты.
