Джордж Мартин - Хроники тысячи миров (сборник)
– Я путешествую на «Летящем сквозь ночь» всю жизнь, – ответил он и выключил голограмму. – Будь у меня склонность к сексуальной неудовлетворенности, клаустрофобии и нелюбви к одиночеству, такое было бы невозможно. Это должно быть для тебя очевидно, раз уж ты улучшенная модель.
Она выдавила в рот немного пива и засмеялась мягко и мелодично.
– Я еще раскушу тебя, капитан, – предупредила она.
– А пока, – ответил он, – расскажи мне еще несколько сказок о своей жизни.
– Вы когда-нибудь слышали о Юпитере? – вызывающе спросила ксенотех. Она была пьяна и раскачивалась в своем гамаке, висящем в грузовом отсеке.
– Это название как-то связано с Землей? – сказала Линдрен. – Кажется, обе планеты находились в одной системе.
– Юпитер, – громко заявила ксенотех, – это газовый гигант из той же Солнечной системы, что и Старая Земля. Вы этого не знали, правда?
– У меня есть более важные дела, чем засорять голову всякими мелочами, – ответила Линдрен.
Элис Нортвинд улыбнулась, довольная собой.
– Эй, слушайте, я говорю вам. Когда был открыт гиперпривод, очень давно, как раз собирались исследовать этот Юпитер. Потом, конечно, никто уже не забивал себе голову газовыми гигантами. Достаточно было скользнуть в сверхскорость и найти миры, на которых можно было остановиться, а потом и заселить их, не обращая внимания на кометы, астероиды и газовые гиганты. Просто-напросто в нескольких световых годах есть следующая звезда, а вокруг нее подходящие планеты. Однако были люди, считавшие, что на газовых гигантах может существовать жизнь. Понимаете?
– Я понимаю только, что ты в дымину пьяна, – сказала Линдрен.
Кристоферис, похоже, был чем-то раздражен.
– Если на газовых гигантах действительно существует разумная жизнь, она до сих пор не проявила желания покинуть свой дом, – буркнул он. – Все мыслящие виды, с какими мы до сих пор сталкивались, вышли из миров, подобных Земле, и большинство из них дышит кислородом. Или ты хочешь сказать, что волкрины родом с газового гиганта?
Ксенотех медленно села и таинственно улыбнулась.
– Не волкрины, – ответила она. – Ройд Эрис. Проделайте дыру в стене этой кают-компании – и увидите, как из нее начнут вылетать струи метана и аммиака.
Она сделала плавный волнистый жест рукой и расхохоталась.
Компьютерная система была подключена и пущена в ход. Кибернетик Ломми Торн сидела у главной консоли – гладкой черной панели из пластика, на которой в голографическом танце появлялись и исчезали призрачные изображения наборов клавиш, изменявшиеся даже тогда, когда она ими пользовалась. Перед ее лицом и вокруг находились кристаллические блоки памяти, ряды экранов и читников с марширующими колонками цифр и вращающимися геометрическими фигурами, а также темные колонны абсолютно гладкого металла, содержащие разум и душу системы. Счастливая, она сидела в полумраке и насвистывала. Ее пальцы вслепую, с ошеломляющей быстротой бегали по сверкающим клавишам, проводя компьютер сквозь последовательность простых проверочных программ.
– О, – сказала она, улыбаясь, потом добавила: – Хорошо.
И вот подошло время последней проверки. Ломми Торн подвернула металлическую ткань левого рукава, протянула руку под пульт, нашла разъем и сунула его в отверстие имплантата.
Соединение…
Экстаз…
На экранах завертелись, слились, а потом расплескались в стороны пульсирующие чернильные пятна.
Мгновение спустя все кончилось.
Ломми Торн вынула руку. Улыбка на ее губах была несмелой и удовлетворенной, однако в ней было и кое-что еще: едва заметный след удивления. Она коснулась большим пальцем отверстий на своем запястье и отметила, что их края горячи и вызывают мурашки на коже. Она вздрогнула.
Система действовала великолепно, оборудование было в отличном состоянии, все наборы программ работали согласно плану, соединение прошло без всяких помех. Как всегда, это было очень приятно. Когда она подключилась к системе, то стала мудрой, могучей, полной света и электричества, а также неуловимых флюидов жизни. Холодная и чистая, она не была больше одинокой, не чувствовала себя маленькой и беспомощной. Все было как всегда, когда она сливалась воедино с системой и разрасталась в ней и сквозь нее.
Однако на этот раз было некоторое отличие. На мгновение она почувствовала прикосновение чего-то холодного. Чего-то очень холодного и вызывающего ужас. Какое-то время и она, и система видели это отчетливо, а потом это что-то исчезло, отступило.
Кибернетик покачала головой, отгоняя абсурдные мысли, и вернулась к работе. Вскоре она уже снова посвистывала.
На шестой неделе полета Элис Нортвинд сильно поранилась, готовя какую-то закуску. Она стояла в кухне, нарезая насыщенное приправами мясо длинным острым ножом, и вдруг вскрикнула.
Дэннел и Линдрен подбежали к ней и увидели, что Элис с ужасом смотрит на лежащую перед ней доску. Нож отсек кончик указательного пальца ее левой руки точно на уровне первого сустава. Кровь лилась пульсирующей струйкой.
– Корабль дернулся, – сказала она бесцветным голосом, глядя на Дэннела. – Вы почувствовали? Он дернулся, и нож у меня соскользнул.
– Нужно чем-то остановить кровь, – сказала Линдрен. Дэннел в панике огляделся.
– О, я сама сделаю это, – сказала Линдрен. И сделала. Псипсих Агата Марий-Блек дала Нортвинд обезболивающее, потом посмотрела на двух лингвистов.
– Вы видели, как это случилось?
– Она сама это сделала, ножом, – ответил Дэннел. Из коридора, издалека, до них донесся дикий истерический смех.
– Я дала ему супрессант, – доложила Марий-Блек Д’Бранину немного позже в тот же самый день. – Псионин-4. Это на несколько дней ослабит его впечатлительность. Потом я могу дать ему еще, если потребуется.
Д’Бранин казался обеспокоенным.
– Мы разговаривали несколько раз, и я заметил, что Тэйл производит впечатление все более испуганного, но не может этого ясно объяснить. Это средство было необходимо?
Псипсих пожала плечами.
– Он был уже на грани иррациональных поступков. Если бы он ее перешел, то мог бы, учитывая уровень своего таланта, забрать нас всех с собой. Не следовало нанимать телепата с первым классом, они слишком неуравновешенны.
– Мы должны установить контакт с чужаками, а это вовсе не легко. К тому же волкрины будут более чужими, чем любая другая раса, с которой мы до сих пор сталкивались. Нам нужны способности первого класса, если мы хотим связаться с ними. Ведь они могут нас столькому научить!
– Правильно, – сказала она. – Но, принимая во внимание состояние твоего телепата, мы можем вдруг вообще потерять любые способности. Половину времени он проводит в гамаке в позе эмбриона, а оставшуюся половину пыжится или несет вздор и все время едва не умирает от страха. При этом он утверждает, что нам грозит реальная опасность, но не может сказать, откуда она исходит и почему. Хуже всего то, что я не могу с уверенностью определить, действительно ли он что-то чувствует, или это всего лишь приступ паранойи. Он демонстрирует некоторые классические параноидальные симптомы. В числе прочего он утверждает, что за ним постоянно наблюдают. Может, его состояние не имеет ничего общего с нами, волкринами и его талантом, но я ни в чем не уверена.
