Юрий Никитин - На Темной Стороне
Вертолет сделал круг над двором, Ермаков слышал усиленные динамиком призывы сложить оружие и разойтись, затем застрочил пулемет. Он сцепил зубы, приказывая себя не разжимать пальцев, даже если тело прошьет пулями с головы до ног, даже ощутил по всему телу покалывание. Противоположная стена тем временем быстро надвигалась.
Он понял, что прогиб не позволит взобраться на крышу, крикнул и показал на окно, а за пару метров разжал руку. На миг сердце замерло, затем удар, грохот, звон разбитого стекла.
Они влетели в комнату как два метеорита. Ермаков перекатился через голову, вскочил, чувствуя как кружится голова, а по всему телу ноют ушибы. Волков ворочался на полу, постанывал.
Ермаков выхватил из-за пояса пистолет:
– Вот теперь держи!
– Стар я для таких выходок, – простонал бывший заключенный. – Кстати, при чем тут «Эммануэль-три»?..
Он с трудом поднялся, но когда Ермаков толкнул дверь, поспешно шагнул следом. Коридор тянулся длинный, узкий, с одинаковыми дверьми по обе стороны. К удивлению Волкова они пронеслись до самого лифта, не встретив никого, и только между третьим и вторым этажом сообразил, что сегодня выходной день, разве что на выходе охрана...
Никакой охраны, а дверь Ермаков вышиб с разбегу. Волков сразу метнулся к неприметному фордику, припаркованному между пежо и мерсом. Ермаков подумал одобрительно, что старый разведчик чутья не растерял. Чужие машины американцы замечают сразу, их не любят, а свои привычные...
Уже в машине, когда вырулили на шоссе, заключенный поинтересовался ядовито:
– Я просидел полгода со всякой рванью. И еще не знаю сколько бы... Явно зачем-то понадобился!.. Вы откуда?
Ермаков улыбнулся:
– И то дивно, что столько пробыл! Явно стал паханом, понравилось. Мог бы сбежать.
– Из такой тюрьмы?
– Как будто тебя такие стены удержат.
Голубые глаза спасенного остались все такими же холодными, в них плавали кристаллики льда:
– Вообще-то пара вариантов наметилась... Ладно, что стряслось? Я больше не служу СССР или России.
– Может потребоваться помощь, – ответил Ермаков.
Лицо заключенного посерьезнело, а в голубых глазах льдинки сцепились одна с другой и теперь там был твердый синеватый лед.
– Я давно уже не майор КГБ, – отрезал он. – А в ФСБ не был. И вообще мне начхать на Россию.
– А если дело касается не только России?
Джонсон на третий день признался Фреду:
– Вообще-то вы правы, шеф. Я думал, чудит шеф с перепоя, а эти русские в самом деле крутые ребята. И, похоже, пойдут до конца. А экстремисты похлеще арабов...
Фред поморщился:
– А ты не знал? В какой стране коммунизм взялись строить? У арабов? В моей Америка о нем узнали раньше, а в твоей Германии вовсе эти Маркс с Энгельсом... Но строить нигде не решились: кишка тонка! А русские... Кто знает, если бы мы им не мешали изо всех сил, может и отгрохали бы. Эх, черт... Теперь уже не узнать, зато врага мы нажили на всю оставшуюся жизнь.
– Наши дети помирятся, – сказал Джонсон оптимистически.
– Твоему сколько? Шесть лет?
– Шесть и четыре месяца, – ответил Джонсон гордо.
– Да, нескоро они займутся дипломатией. А пока что мы с русскими еще немало пустим друг другу крови.
На трех гигантских экранах в режиме реального времени шли снимки из космоса. На палубе танкера появляются все те же люди, смотрят на горизонт в бинокли, словно не на сверхсовременном танкере, оснащенной искусственным интеллектом, а на паруснике Магелланана. Лица грубые, выражение глаз заснять не удавалось, вид сверху, но Фред чувствовал, что не хотел бы посмотрел в их глаза фанатиков.
В черепе начала нарастать тупая боль. Он понял, что пришла пора переброситься парой слов с террористами, и от этой мысли в желудке словно заворочался тяжелый холодный утюг. Вздохнул, как перед прыжком в глубокую воду, нажал кнопку вызова. Ждать пришлось долго, хотел уже отключиться, наконец злой голос прорычал с угрюмой злобой:
– Какого черта?.. Я же сказал, если понадобитесь, я сам вам, сволочам свистну!
Фред сказал торопливо:
– Тысяча извинений! Но на меня давят из правительства, вы меня поймите... Хотят узнать ваши намерения...
– Наши намерения? Какие могут быть еще намерения, кроме как грохнуть это корыто с нефтью? У берегов чистенькой Англии, понятно!
За спиной Фреда вскрикнул испуганный Джонсон:
– Но это же... это же преступление!
Террорист, похоже, услышал, сказал язвительно:
– А не преступлением было вытащить из России триста миллиардов фунтов стерлингов, что осели в Англии? Пусть хоть часть из них, украденных у нас денег, потратят на очистку своих берегов. Это только справедливо.
Фред прошептал перехваченным горлом:
– В цивилизованном мире, боюсь, это не сочтут справедливостью...
Из динамика донесся наглый смешок:
– Начинайте забывать, что весь мир стоит перед вами на задних лапках.
Щелкнуло, связь оборвалась. Фред уронил голову. Похоже на крушение. Гораздо более серьезное, чем просто крушение танкера. Если не навязывать свои взгляды, свои ценности этим дикарям – это крушение. Как рухнула Британская Империя, так рухнет и весь цивилизованный мир...
...а еще позже, внезапно его мозг пронзила страшная в нелепости мысль, от которой бросило в пот. Британская Империя рухнула, но, хотя многим старым британцам это казалось крушением мира, но на самом деле большинство даже англичан это на себе не ощутили. А уж остальной мир и подавно, зато ликовали получившие свободу Индия, Пакистан, Палестина, где тут же возник Израиль, арабские страны... Если падет нынешняя Империя, то остальной мир тоже может не пасть под натиском варварства, а будет продолжать жить... а кое где расцветет еще ярче...
Это мысль была страшная и отвратительная, он пытался ее погасить, но она пошла дальше, когда-то учился, но бросил, юриспуденции, читал о том шоке, который охватил весь цивилизованный мир, когда рухнула вся мировая цивилизация в лице блистательной Римской империи! Тогда многим это казалось концом света, но сейчас кто помнит о Древнем Риме?
Службы твердили о хорошо подготовленной акции русских спецслужб, но Фред только морщился. Эти ребята на танкере совершили слишком много грубейших ошибок, чтобы быть профессионалами. И все еще умудряются множить новые ошибки, промахи. Единственное, что сдерживало группы антитеррора: какой козырь у террористов? Ну, получат они выкуп... или добьются, чтобы выпустили из тюрьмы их лидера, а что потом? Какие у них пути отхода?
Самое уязвимое место в любой террористической операции – пути отхода. Очень трудно приблизиться на расстояние выстрела к президенту, но еще труднее отойти. Так что же задумали эти сволочи, захватившие беззащитный танкер?
