Михаил Савеличев - Догма кровоточащих душ
Сам он не мог на это смотреть. Он отворачивался и замечал, что мир стал еще более ветхим, что в нем появились новые прорехи. Ему хотелось прыгнуть в открывающуюся бездну, но...
- Иди ко мне, Тэнри, - звал его ее голос. - Иди ко мне...
Кто она? Оборотень? Призрак? Неизвестное создание, настолько редкое, что легенды и придания не нашли ей подходящего названия? Или она столь опасна и смертельна, что тот, кто встречался с ней, уже никогда не ускользал из ее цепких коготков и ничего не мог рассказать другим людям?
Заголовки газет: "Снова произошел массовый случай самоубийства среди старшеклассников", "Компания из семи человек приняла яд", "Несчастная любовь или плохая успеваемость в школе: кто виноват в смерти четырех подростков?"
Удивленное лицо Тэнри, когда он стоит около киоска и рассматривает цветные фотоснимки с места происшествия, опубликованные в газете.
Зрачки его глаз расширены - он что-то начинает понимать...
В библиотеке он украдкой находит увесистый том, посвященный древним верованиям. Культ Великой Матери, пантеизм, оборотничество... Это близко! Руки неуверенно перелистывают страницу за страницей. Тень сгущается вокруг него. Странно, но в читальном зале никого, кроме него, нет. Лампа на столе окрашивает окружающие вещи во все оттенки черного.
Оборотни... Белки, барсуки, медведи, зайцы, вороны, лисицы... Лисица! Самый страшный, самый опасный, самый коварный оборотень! Она любит подбираться к жертве постепенно, она хитроумна и легко обходит любые ловушки. Лисица питается анимой. Она высасывает ее у того, кто искренне привязался к ней. Лисица - рачительная хозяйка своей жертвы. Она не позволяет ей умирать быстро, поэтому жертва не сразу обращает внимание на то, как изменился окружающий ее привычный мир. Жертва сама становится призраком - прозрачным, эфемерным, она истаивает, как снег теплым весенним днем.
Тэнри хочется кричать от ужаса. Строгие ряды иероглифов статьи рассказывают о нем! Его случай! Он попал в лапы лисицы-оборотня и превращается в призрака! И что теперь делать?! К кому обратиться за помощью?! Кто еще окажется настолько безумным, что поверит бредням мальчишки из приюта?!
Узкая рука ложиться ему на плечо. Он чувствует знакомое тепло на своей щеке, вдыхает знакомый запах.
- Милый Тэнри, ты все еще занимаешься в столь поздний час? - переливчатый смех. Лисий смех. - Я пришла тебе помочь с заданиями по математике!
А реальность все расползается и расползается. Кто-то забыл закрыть горячую воду, и бумага перегородок, отделяющих этот мир от потустороннего, промокает, коробится, рвется под собственной тяжестью. И Тэнри внезапно понимает, что его спасение только там - там, куда он так боится ступить.
Он вскакивает, хватает лисицу за талию, легко поднимает (теперь она выглядит гораздо моложе его и на уроках ей приходится вставать на подставку, чтобы казаться выше) и делает шаг в разрыв, туда, где струится золотой свет.
А проклятое создание верещит, кусается, царапается, но Тэнри не отпускает ее, эту лакомку человеческими жизнями, любительницу совершенства умерших, крепко держит за поросшую рыжими волосами шкуру.
- Пусти! - воет зверь. - Пусти меня, проклятый мальчишка!
Но Тэнри только смеется, потому что он чувствует приближение кого-то могучего и, одновременно, доброго, любящего, того, кто давно ждал встречи с ним.
9
Рюсин направил фонарик вверх.
- Сэцуке! - крикнул он.
Это она. Петли кабелей обернулись вокруг ног девочки и вздернули вверх, к потолку, где она и висела, слегка раскачиваясь, точно спеленатая куколка.
- Сэцуке! - еще раз крикнул Рюсин, но девочка не отвечала.
Рюсин попытался допрыгнуть до нее, но было слишком высоко. Превращение? Нет, бесполезно и опасно. Он не поместится в узком пространстве между обвалами. Любое неосторожное движение может вызвать новый сдвиг в установившемся равновесии и тогда... Кто знает, что будет тогда?
Но если каким-то чудом все-таки забраться повыше, то можно попытаться перепилить провод, перерезать его ножом. Только вот где взять это чудо?
От отчаяния Рюсину хотелось плакать. Он сел на рюкзак и ущипнул себя за ухо. Не раскисай, Рюсин! Думай, Рюсин! Луч фонарика высвечивал висящую вниз головой Сэцуке. Из-под ворота куртки по лицу медленно стекали черные капли. Кровь. Наверное, кровь.
Рюсин вскочил, подтащил к стене рюкзаки, взгромоздил их один на другой. Пирамида получилась шаткой и недостаточно высокой. Кончики пальцев почти касались волос Сэцуке. Нет, не то. Думай, Рюсин!
Фонарик освещал уцелевший потолок над головой. Декоративные пластины покоробились, но еще держались на протянутых вдоль и поперек коридора металлических балках. Где-то там внутри прятались оптоволоконные линии, локальные воздуховоды, тонкие провода низкого напряжения, питающие лампы дежурного освещения.
Рюсин достал из рюкзака моток веревки с магнитной "блохой" на конце, примерился, раскачал и запустил вверх. "Блоха" вяло скользнула по пластинам и со звоном упала вниз. Еще одна попытка. Главное - не спешить. Главное - точность. Магнитная ловушка щелкнула, вцепилась в перекрестье балок. Рюсин дернул, дернул еще сильнее, повис на веревке, но "блоха" держалась крепко.
Так, что он будет дальше делать? Он влезет наверх, проберется по остаткам потолка до того места, где висит Сэцуке, и попытается разрезать провод. Если ему это удастся, то девочка полетит вниз и ударится головой об пол. Со всеми вытекающими последствиями.
А если подложить что-то мягкое? Одеяло? У тебя, Рюсин, есть одеяло? Ладно, резать провод не будем. Попытаемся втащить ее к себе, там привести в чувство, распутать ноги и уж затем спуститься вниз.
Рюсин вцепился в веревку, легко добрался до балок, закинул ноги, подтянулся и лег спиной на крепко держащуюся панель. Места здесь совсем немного - еле-еле, чтобы перевернуться на живот и поползти, чувствуя как по макушке и спине скребут кронштейны и провода. Там, где пластины держались на честном слове или вообще упали вниз, приходилось упираться ладонями и коленями в балки и, словно четырехногому пауку, перебираться через опасное место.
Скопившаяся пыль, потревоженная ползущим Рюсином, поднималась густым облаком, лезла в глаза, нос и рот. Ужасно хотелось чихать, но мальчик понимал, что стоит допустить одно неосторожное движение, и он полетит вниз. Поэтому Рюсин пользовался древним рецептом первых летчиков, которые на заре эры авиации летали на еще столь неустойчивых машинах, что даже случайный чих грозил катастрофой. Метод заключался в том, чтобы крепко прижимать пальцем верхнюю губу до тех пор, пока желание чихнуть не исчезнет. Но так как все новые и новые порции пыли набивались в нос, то Рюсину приходилось теперь пользоваться для передвижения только одной рукой.
