Дмитрий Шубин - Тигр на свалке
– Все равно в начале будет петь какая-нибудь дешевая разогревающая группа, – добавил Дюк. – Ничего хорошего мы не услышим. Так что торопиться не стоит.
Выпили пива в высоких пластиковых стаканах, немного разговорились. Ребята из далекой России казались нам какой-то экзотикой. Они быстро учились языку, правда иногда путали слова, но пытались острить, хотя шутки у них были странноватые.
Когда глухие удары стали сотрясать стадион и окрестности, мы дружно встали, расплатились и направились внутрь. Давка на входе уже не так ужасала, и мы, пройдя вдоль шеренги полицейских, пересекли просторное фойе и оказались внутри. Стадион шумел и свистел так, что заглушал пение какой-то девицы, которая выла на сцене под аккомпанемент пятерых волосатых парней – трех гитаристов, клавишника и ударника. Мы прошли повторный контроль и попали в толпу желающих смотреть концерт стоя. Однако утомлять ноги пока не хотелось, и вся наша дружная компания, найдя место на середине поля, расселась на пластике, которым покрыли газон, чтобы тот не вытоптали любители музыки. Мы расположились кругом, достали из пакетов пластиковые двухлитровые бутылки с пивом, пластиковые же стаканы и принялись настраиваться на предстоящее шоу. Вокруг тусовался народ, а впереди плотная толпа с негодованием уставилась на сцену, активными жестами и громким свистом пытаясь напомнить организаторам концерта, что люди сюда пришли послушать Пресли, а не эту «мочу». Впрочем, мы находились в таком месте, где публики обреталось пока не очень много, основная масса все же прижималась к сцене. Русский по имени Колян Длинный достал из своего рюкзачка небольшую электронную видеокамеру и стал нажимать на кнопочки, настраивая аппарат.
– Дай посмотреть, – попросил его Андрэ, и тот, явно гордясь своим чудом техники, протянул камеру.
Дюруа с видом знатока осматривал это аппарат и. наконец, мотнув головой и причмокнув, сказал:
– Супер! Настоящая, китайская. Сразу видно, что не американская подделка.
– Дорого мне обошлась, – сказал, подбирая слова, Колян. – У нас она стоит годовую зарплату среднего служащего. В ней все как надо, сильнейшее увеличение, запись на пальчиковую дискету, инфракрасный фильтр и еще куча наворотов. Могу заснять прыщ на носу Элвиса.
Слова «пальчиковая дискета» будто током ударили меня. Они напомнили о том, что праздник я себе устроил только на выходные. Лишь недолгая отдушина в моей жизни. Сегодня же надо будет вернуться в колледж и продолжить скрываться там с Алексом и, похоже, не один год.
Буквально час со сцены нас мурыжила девушка –"вой" из семейства оборотней. Мы уже допили все пиво и встали на ноги, чтобы тоже присоединиться к толпе негодующе свистящих. Все это действо веселило, и развеселило еще больше, когда рыжеволосая Лоран достала из сумочки небольшой кальян, начиненный марихуаной. Затягивались по очереди, хватило всем.
Группа волосатиков покинула сцену под восторженные крики типа «Убирайтесь вон!» и дружбы свист публики. Появились озабоченные механики, техники, монтажники, которые стали на глазах преображать сцену, меняя обстановку, подключая и проверяя инструменты. Народ начал припирать нас сзади. После того, как рабочие одновременно скрылись, свет на всем стадионе стал гаснуть, шум превратился в рев. И тут луч сильнейшего света упал на середину сцены и взрывоподобный звук ударил по ушам. В ярком круге пред микрофоном стоял сам Элвис в белом костюме, серебристой сорочке, виднеющейся между остроугольными отворотами пиджака, в расклешенных брюках, с черной акустической гитарой в руках. Он стал сгибать ноги в коленях в такт нарастающей музыки, а выпрямляя их, привставал на носки. Смотрелось это так оригинально, что движения Пресли завораживали. Позади него вспыхнула красная гигантская надпись «ELVIS». Публика взвыла. Ударник начал ритмично колотить по бочке и рабочему барабану, электронный бас завелся сто двадцатью щелчками в минуту. Взревела гитара. Народ вскинул руки и, подпрыгивая на месте, впал в неистовство. Я подумал, что если так играли еще в середине прошлого века, то, наверное, тогда-то и была придумана вся та музыка, что сейчас и обретается в хит-парадах. Хотя, размышлял я далее, наверняка то, что Пресли сейчас собирается играть и петь – хоть и старые, но переработанные по сегодняшней моде песни. Со сцены раздалось:
О, всемогущий Бог,
Я ощущаю жар в моем теле,
Выше, выше,
Огонь подбирается к моей душе.
Девочка, девочка, девочка,
Ты подожгла меня,
Мозг мой пылает,
И я не знаю куда идти.
Вспыхнули еще прожекторы, осветив на сцене группу трубачей и саксофонистов, которые, раскачиваясь в такт, исполнили проигрыш. Пресли затянул припев, а пара толстых негритянок принялась красиво подвывать.
Я повернулся к Дойчеру, стоявшему у меня за спиной, и крикнул ему на ухо:
– Дюк, меня эти барабаны лупят прямо по печени!
– А меня – по горлу! – Дюк положил ладонь под подбородок и рассмеялся. Я рассмеялся в ответ.
– А у меня на висках мурашки щиплются! – прокричал стоявший рядом парень по прозвищу Куба. Еще один русский по имени Семя заворожено смотрел вперед, пытаясь вытянуться вверх. Его рост не позволял увидеть все из-за рук впереди стоящих зрителей. Девчонки пританцовывали. Жанна что-то прокричала Коляну и он опустил руку, в которой держал на максимальной высоте камеру, снимая концерт. Он отдал аппарат девушке. Потом присел, она взобралась ему на плечи и Длинный с усилием встал. Жанна начала снимать сцену, с которой неслось:
Я – только ломоть, ломоть горящей любви.
Только ломоть, ломоть горящей любви…
Многоликая толпа, вскидывающая руки вверх, стала единым организмом, которым умело управлял Элвис. Он заставлял подпевать, он заставлял махать руками так, как он сам показывал. Он вытворял невероятные движения, чем еще больше заводил публику. Стадион продолжал безудержно неистовствовать.
Не знаю, как среди всей это катавасии я услышал сзади голос Дюка:
– Эй, дядя, полегче! Прешь, как буйвол.
Я обернулся и увидел, как Дойчер, видимо потеряв равновесие, уцепился одной рукой за рукав соседа, а другой пытается ткнуть в грудь… Кого бы я думал?! Босса! Да-да, покойника босса! Отбив в сторону руку Дойчера, босс грубо оттолкнул Дюка. Друг, будто безвольная кукла, отлетел в сторону, врезавшись в толпу. Босс стоял уже передо мной. Он был все в том же костюме, с той же прилизанной прической, каким я его запомнил при нашей последней встрече. Лицо его выражало полную серьезность, даже сказал бы что злость. Кожа отливала зеленоватой бледностью. Я попятился, уперся спиной в Коляна, который от моего толчка чуть не опрокинул Жанну вниз. Однако, удержавшись, развернулся к нам вместе с девушкой на плечах и собирался, видимо, сматериться. Люди вокруг, поняв, что что-то происходит, тоже начали оборачиваться. В руках у босса сверкнул блестящий пистолет с навернутым на ствол черным глушителем. И тут мне помог случай. Не знаю почему, но босс, увидев, что его снимают на камеру (а Жанна, уставившись в экранчик, продолжала записывать все на дискету), прикрыл левой ладонью свое лицо. Я выхватил свой пистолет и, на ходу сняв предохранитель, выстрелил, стремясь попасть в грудь «покойнику». Попал. Я на стрельбище попадал и не с такого расстояния. Звук выстрела потерялся в непрекращающемся реве публики. Босса отбросило назад и он, опрокидываясь на спину, подмял под себя какую-то девчонку. Мои друзья удивленно посмотрели вначале на упавшего человека, потом на пистолет в моей руке. Никто не произнес ни звука. Я и сам продолжал оцепенело смотреть на босса, и когда тот шевельнулся, поднял голову и посмотрел себе на грудь, на расплывающееся по рубашке пятно темной крови, я крикнул что было сил:
