Яна Дубинянская - Сны принцессы Лилиан
Конь остался на месте, изумленно глядя, как принц, прикусив губу, ныряет в черный проем, роняющий с потолка каменную крошку.
* * *
Страшно было первые несколько метров - потом землетрясение успокоилось, и коридор стал почти привычным, если не считать осколков витражей, хрустевших под ногами, и запаха дыма от редких чадящих факелов. Большинство светильников погасло, и Эжан продвигался в темноте, едва ли не на ощупь...
Нет. На зов.
Он по-прежнему не мог уловить ни слова из немого крика учителя - и тем более ответить ему. Вот если бы был амулет, то... хотя, наверное, прорвать заслон темницы, где заточили одного из сильнейших магов королевства, не под силу никакому амулету. Но направление голос указывал четко, и принц шел, петляя бесконечными поворотами, спускаясь и поднимаясь - чаще все-таки спускаясь - по узким каменным лестницам...
А еще в этом голосе явственно звучали отчаяние, бессилье и тоска.
Разумеется, зло думал Эжан. Теперь, когда заговор стабильеров захлебнулся, напоровшись на неприступную твердость матери, а сам учитель оказался первой жертвой этого заговора. И гнев королевы, и безнадежно-безжалостные попытки стабильеров наглядно показать свою власть, - все обрушилось главным образом на него. Справедливое возмездие за предательство... Защищают ли заклинания, наложенные магами не из Ордена, от катаклизмов, сотрясающих его каменный мешок? Какая тебе разница, - с треском лопнул очередной витраж, и Эжан отскочил к противоположной стене, какая тебе...
Он уже почти пришел. Он чувствовал.
Винтовая лестница уходила в чернильную тьму. Шпоры звякали о стертые ступени, эхо умножало этот звук, делало его гулким, будто колокольный перезвон. Эжан был уверен, что внизу - глухой тупик; и смутно удивился, упершись вытянутыми вперед руками в массивную подкову замка.
Здесь?
Он прислушался. Мерный ритм капель воды, срывающихся с потолка, - там, за дверью. И еще какой-то неясный шаркающий звук - шаги? Неужели слышно даже их? Тогда почему слова?..
- ... а-ан...
Сорванный до шепота отчаянный крик из последних сил.
Эжан приложил руки рупором к дверной створке и, сдерживая голос, неизвестно, до какой степени расшаталась от землетрясений каменная кладка, - позвал:
- Учитель!..
Тишина. Звонкая капля.
И - совсем близко, совершенно отчетливо, хоть и приглушенно:
- Эжан?.. пришел...
Принцу показалось, что он расслышал даже вздох - хотя нет, такого уж точно не может быть. Однако теперь их, несомненно, разделяла лишь дубовая перегородка двери. И учитель, тоже, наверное, приложив к ней ладони, мог разговаривать со своим учеником. Просто говорить - а не пытаться докричаться с помощью тонкой магической связи, надорванной и почти уничтоженной чужими заклинаниями.
- Я уже думал, мой принц... Мать тебе сказала?
Эжан не стал уточнять, что именно.
- Да.
- Я был дураком... старым дураком, которого обвели вокруг пальца, использовали и выбросили за ненадобностью... впрочем, неважно. Мы должны спешить. Ты можешь открыть эту дверь?
- Я...
Он ощупал в темноте висячий замок: в общем-то да, мог бы... Даже странно, что на дверь, за которой заточен опасный заговорщик, навешена всего лишь эта гиря для конюшен и кладовых. Внушительная по весу, но запросто отмыкающаяся - он знал еще с детства - любым длинным предметом с подобием бородки. Хотя бы... Эжан присел, отстегивая шпору от сапога.
Каталия Луннорукая бросила в темницу мятежного стабильера, сильного мага, способного проходить сквозь стены, - она не позаботилась о том, чтобы как следует запереть обычного человека из плоти и крови.
... Бросила его в темницу.
Шпора скрежетнула о чугун замка. Нет. Мама всегда знает, что делает. Этот человек - преступник, предатель, бунтовщик. Он заслужил и заключение в каменном мешке, и даже - да!!! - погребение под его развалинами. Мама права, она не бывает не права... и вообще, разве мало того, что он сделал тебе самому?!..
Если учитель звал его, Эжана, только для того, чтобы вырваться с его помощью на свободу...
- Скорее, - отрывистый голос из-за двери. - Они уже начали действовать... а она целиком во власти брата Ириниса. Мы можем не успеть. Скорее, Эжан!
- Кто во власти?..
Принц осекся. Гулкая, разящая холодным острием тишина. И - почти неслышно:
- Ты... забыл ее? Ты забыл принцессу Лилиан?!!
Огонь в щеках, клокочущий туман в голове. Принцесса Лилиан... Он, низкий, грязный, не имеет больше права думать о ней. Он бы умер, он собирался, просто пока не представилось времени... и потом, он был уверен, что Лилиан ушла, растворилась, проСНУлась, как всегда... Но он не забыл ее. Не забыл!..
Шпора лязгала по замку, не желая попадать в скважину; да, конечно, ведь лучи звездочки гораздо шире, чем бородки нужного ключа... Двумя пальцами, играючи, словно сминая бумагу, он загнул два стальных зубца. Теперь хорошо... "Мы можем не успеть".
Нет, мы не можем не успеть!!!
Нажал плечом на дверь - нет, кажется, в другую сторону, на себя... Успел увидеть в открывшейся щели тусклую полоску света и узкую кисть руки учителя. Тот что-то сказал... короткое, неразборчивое... потонувшее в нарастающем гуле нового катаклизма.
* * *
Они бежали по коридорам, по лестницам, сквозь повороты и стены. Под ногами змеились трещины, с потолка сыпался град камней, и Эжан непроизвольно вскидывал согнутую руку над головой, - хотя все они, от мельчайшего крошева до крупных булыжников, совершали в воздухе противоестественные пируэты и разлетались в стороны, не касаясь мага и его ученика. Но сумеет ли учитель что-нибудь поделать, когда дворец полностью обрушится? В том, что это вот-вот случится, принц уже не сомневался.
Он так ничего и не понял про Лилиан. Учитель вроде бы объяснил - ему казалось, что объяснил; на самом деле несколько бессвязных слов не были способны дать даже малейшей зацепки мыслям. Что-то все о том же заговоре... но размышлять в этом направлении у Эжана не получалось: мгновенно бросались в память медные волосы, медовые глаза и смех, смех, смех...
Рубашка под тяжеленной кольчугой и камзолом давно промокла насквозь. А пути все не было конца - хоть они и мчались напрямик, не замечая дворцовых лабиринтов. Быстрее, быстрее! Успеть... что?
Спасти ее. Ведь правда, учитель?
Стена.
Это была первая стена, которую он заметил. Неожиданно твердая, шершавая, реальная. Эжан провел по ней ладонью: сырость и холод. И легкая дрожь, сотрясавшая сейчас весь дворец.
- Ты останешься здесь, мой принц, - сказал маг. - Им нельзя знать, что ты со мной.
И скороговоркой, словно пытаясь утопить еще не всплывшие на поверхность возражения:
- Если хочешь, я сделаю так, что ты будешь все видеть и слышать.
