Айзек Азимов - Роботы и Империя (пер. М.Букашкина)

– Согласно Первому Закону, – сказал Жискар, – должен был спасать леди Глэдию. Никакие мысли и соображения не должны были изменять его.

– Нет, друг Жискар, ты важнее, чем мадам Глэдия. Фактически ты важнее любого человека в данный момент. Только ты можешь предотвратить гибель Земли. Поскольку я знаю о твоей потенциальной услуге человечеству, Нулевой Закон требует от меня защищать первым делом тебя.

– И ты не чувствуешь дискомфорта, действуя вопреки Первому Закону?

– Нет. Потому что я действовал согласно Нулевому Закону, превосходящему Первый.

– Но Нулевой Закон не был заложен в тебя.

– Я считаю его естественным следствием Первого Закона: наилучший способ уберечь человека от вреда – обеспечить человеческому обществу защиту и хорошее функционирование.

Жискар задумался.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но если бы, пока ты спасал меня и, следовательно, человечество, мадам Глэдия погибла? Как бы ты себя чувствовал, друг Дэниел?

– Не знаю, – тихо ответил Дэниел. – Однако, если бы я бросился спасать мадам Глэдию и бросил тебя и вместе с тобой будущее человечества, разве я пережил бы этот удар?

Роботы воззрились друг на друга и погрузились в размышления.

– Может быть, и так, – сказал наконец Жискар. – Но ты согласишься, что в этих случаях трудно сделать верный вывод?

– Согласен, друг Жискар.

– Очень трудно быстро выбрать одного индивидуума из двух и определить, кто прав, кто виноват. А выбрать между индивидуумом и человечеством, когда ты не уверен, с каким аспектом человечества имеешь дело, настолько трудно, что вся обоснованность Законов роботехники оказывается под подозрением. И коль скоро в игру вступает абстрактное человечество, Законы роботехники начинают сливаться с законами гуманистики, которых, впрочем, не существует.

– Я не понимаю тебя, друг Жискар.

– Неудивительно. Я и сам не уверен, что понимаю себя. Когда мы думаем о человечестве, которое должны спасти, мы думаем о землянах и поселенцах. Они более многочисленны, чем космониты, более сильны, более экспансивны. Более инициативны, потому что меньше зависят от роботов. У них больший потенциал биологической и социальной эволюции, потому что они меньше живут, хотя долгая жизнь позволяет индивидууму лучше реализовать себя.

– Да, – сказал Дэниел, – ты кратко определил это.

– Однако земляне и поселенцы, похоже, охвачены мистической, иррациональной верой в святость и неприкосновенность Земли. Не окажется ли эта вера роковой в их развитии, как вера в роботов и долгую жизнь, связывающая космонитов?

– Не знаю, – сказал Дэниел. – Я не думал об этом.

– Если бы ты мог проникать в мозг, как я, ты бы не задумывался над этим. Итак, как же выбирать? – продолжал он с неожиданным чувством. – Человечество состоит из космонитов с их явно фатальной верой и землян плюс поселенцев с их тоже, возможно, фатальной верой. В будущем, вероятно, появятся и другие представители с еще менее привлекательными качествами. Выбор не будет трудным, друг Дэниел, если мы научимся разделять. Мы должны определить желательные элементы человечества и защищать их, и тогда нам не придется выбирать между нежелательными. Но как мы можем достичь желаемого, пока у нас нет психоистории, науки, о которой я мечтаю?

– Я не могу оценить, трудно ли обладать способностью чувствовать и влиять на мозг. Не может так быть, что ты знаешь слишком много, чтобы подчиняться законам роботехники беспрекословно?

– Такая возможность всегда была, друг Дэниел, но недавние события сделали ее актуальной. Я знаю, как происходит во мне процесс ощущения чужого мозга и влияния на него. Я десятилетиями тщательно изучал себя, чтобы узнать это, и мог бы рассказать об этом тебе, чтобы ты запрограммировал себя и стал похожим на меня, но пока сопротивляюсь этому побуждению. Хватит того, что я несу этот груз.

– Тем не менее, друг Жискар, если когда-нибудь ты посчитаешь, что благо человечества требует этого, я разделю с тобой твою ношу. Ведь, согласно Нулевому Закону, я буду обязан сделать это.

– Но пока такой разговор бесполезен. Похоже, что кризис надвигается, а мы до сих пор не знаем его природы…

– Ты не прав, друг Жискар, – перебил его Дэниел. – Теперь я знаю природу кризиса.

– Прошу тебя, друг Дэниел, продолжай.

– Термоядерная энергия, друг Жискар, была открыта на Земле еще до гиперпространственных полетов и, следовательно, когда люди жили только на одной планете, на Земле. Это хорошо известно. После того как эта возможность была впервые осознана и получила научное обоснование, потребовалось длительное время для разработки практического способа управляемого получения термоядерной энергии. Главная трудность при переходе от идеи к практике заключалась в достижении достаточно высокой температуры и плотности газа и сохранении их на время, необходимое для начала реакции термоядерного синтеза.

Но уже за несколько десятилетий до разработки способа получения энергии с помощью управляемого термоядерного синтеза существовали термоядерные бомбы, в которых осуществлялась неуправляемая термоядерная реакция. Но в обоих случаях ядерный синтез невозможен без высочайших температур – миллионы градусов. И если люди не могли добиться таких температур для овладения управляемым синтезом, то как этого им удавалось достичь в бомбах?

Мадам Квинтана сказала мне, что еще до осуществления ядерного синтеза люди на Земле знали и о другой разновидности атомных реакций – расщеплении ядер. Энергия при этом образуется за счет распада ядер тяжелых элементов, таких, как уран и торий. Я полагаю, что это могло стать одним из способов достижения высоких температур.

Энциклопедия, которую я листал сегодня вечером, содержит очень мало информации об атомных бомбах любого вида и, разумеется, не имеет реальных подробностей их устройства. Полагаю, эти сведения находятся под запретом на всех мирах, поскольку я не смог прочитать о подробностях даже на Авроре, хотя такие бомбы существуют и сейчас. Этой части своей истории человечество стыдится или боится, – возможно, верны оба варианта. По-моему, эти страхи обоснованы. Однако во всем, прочитанном мною о термоядерных бомбах, не отрицается, что для их детонации не использовались атомные бомбы. На основе этого отрицательного доказательства у меня возникло подозрение, что именно атомные бомбы служили пусковым механизмом для термоядерных.

Но тогда возникает вопрос – чем взрывали атомные бомбы? Они существовали еще до ядерных, и если атомные бомбы тоже требовали бы для взрыва сверхвысоких температур, подобно ядерным, то способа получения таких температур до них просто не имелось. Из этого я заключил – хотя в энциклопедии об этом не сказано ни слова, – что атомные бомбы могли быть взорваны при относительно низких температурах, возможно, даже при комнатной. Осуществить взрыв оказалось достаточно трудно, потому что путь от открытия реакций атомного распада до разработки бомбы потребовал несколько лет упорного труда. Однако какими бы ни были эти трудности, они не включали в себя проблему достижения сверхвысоких температур. Каково твое мнение, друг Жискар?

Похожие книги на "Роботы и Империя (пер. М.Букашкина)", Айзек Азимов читать полностью, без сокращений.

Айзек Азимов - Роботы и

Айзек Азимов - Роботы и

Айзек Азимов - Роботы

Айзек Азимов - Роботы

Айзек Азимов - Роботы зари