Сергей Калашников - Четвертая дочь императора
Разница оказалась не столь впечатляющей, как ожидалось, но требования к форме испытываемых образцов повысила резко. Потом были работы по учёту массы стержня подвеса, вылившиеся в длительную серию экспериментов с разными грузиками, цепляемыми выше магнитного зазора. Что радовало, так это то, что трением в шарнире удавалось надёжно пренебрегать. То есть в отсутствие магнита маятник качался неделями, только следи за качеством откачки воздуха из объема.
А потом начался набор фактических данных. Это была долгая и муторная работа с многочисленными проверками и перепроверками, занудливыми вычислениями, и пересчётом количества проходов образцом магнитного промежутка, за которое размах колебаний угасал с первоначального значения до заранее заданного.
В лаборатории давно командовал Риттер. Его энтузиазм, терпение и занудливая систематичность — вот на чём держались все работы. А Гошка сполз на роль подручного. Ему уже давно стало скучно. Он заранее знал ответ на главный вопрос. На планете не найдётся нормальных диэлектриков, позволяющих заставить электрический ток течь туда, куда хочет человек. Что бы они не нашли, всё равно при реализации любого электрического замысла будут вынуждены конструировать устройства, по эффективности сходные с системами водоснабжения с трубами из сетки.
Он тут за подготовительный период научился неплохо справляться с работами на станках — токарном и фрезерном. И сейчас с удовольствием придавал необходимую форму образцам из всего, что попадало под руку. И надо было придумать схему и оснастку для измерения проводимости газов — сначала воздуха, а потом и других.
И еще надо что-то придумать для облегчения расчётов. Он давно прекрасно работает со счётами и логарифмической линейкой, научился пользоваться и арифмометром, что привёз с собой его коллега, но тоска по простейшему калькулятору порой просто сводит с ума. Ну, нет тут электричества, так народ приспособился маломощные устройства приводить в движение сжатым воздухом.
С точки зрения элементарных логических устройств — всё просто. Соединен выход с магистралью — единица, Соединен с атмосферой — ноль. Ну и третье состояние, когда канал просто перекрыт. Уж пневмореле здесь используются нередко, так что с основным элементом логической схемы — ключом — вообще нет никаких проблем. А что! Булеву алгебру он ещё не забыл, архитектура арифметических устройств до сих пор перед глазами как живая. Ну-ка, прикинем, как в пневматическом исполнении изобразить элемент 2-И-НЕ.
* * *Не так всё оказалось просто. Поршни и клапана вместо полупроводниковых переходов, это, хотя и наглядно, но громоздко. И начинает сказываться трение, имеется в виду, не потери на его преодоление, а всевозможные перекосы подвижных деталей. А если попробовать с мембранами?
Изящней получается, но сколько слабых мест! И насколько усложняется сборка! Так, вспоминаем про сильфоны, про пережатие эластичной трубки внешним давлением, про ниппели и золотники. Увы, с единством подхода получается неважно. Кажется, элементная база не унифицируется. Или он не с того конца взялся? Здесь на заводе полно пневматического инструмента, надо бы поговорить с мастерами, наверняка ведь наработаны десятки грязных профессиональных приёмчиков.
* * *Гошка недолго искал пневматического гуру. Звали парня Рон, но, как оказалось, к выходцам с земель, где говорят по-рикански, он отношения не имел. Просто в те времена, когда мама придумывала имя сыночку, прошла волна моды на эльфийские имена из одной толстой книжки, что приволок с Земли очередной пришелец. И нарекли человека Элроном.
— Лучше бы Элероном, — заметил парень, когда рассказывал эту историю, — а то язык сломаешь, пока выговоришь. Кстати, задачка действительно интересная. У нас сейчас в этой технике стали активно применять разные силиконовые деталюшки, так я меняю потихоньку в старых гайковертах. — Рон махнул рукой в сторону верстака, на котором лежали устройства размером с шариковую ручку. Конечно, на часовом заводе и гайковёрты часовые.
— Так помаракуешь, как эту функцию реализовать? — Гошка смотрит на собеседника с надеждой.
— Нет, так не пойдет, — морщит тот лоб, — это мне раз плюнуть, а ты ведь потом с другой ерундовинкой придешь, и опять всё сначала. Давай-ка ты сразу весь список составь с описаниями, чего от всех этих штучек нужно добиться, а я уж потом рассужу, как это без лишнего труда сделать.
Пригорюнился Гошка, да делать нечего. Составил таблицы истинности и для логических элементов, и для триггеров, счётчиков и регистров. Дешифраторы тоже не забыл, иначе с результатом вообще не разобраться. Там довольно много разных прибамбасов требуется, чтобы начать конструировать вычислительные устройства. Несколько дней ушло только на то, чтобы хорошенько вспомнить самые элементарные компоненты, а потом проверить, не накосячил ли он чего, просто проверяя логику работы сообразно собственным соображениям. Заодно описал пневматический тумблер, кнопку и единичный индикатор, в просторечии — аналог лампочки.
Рон читал это повествование, морща лоб, а потом просветлел лицом.
— Забавные игрушки. Мне нравятся. Займусь. Если у тебя даже и не выйдет ничего, мне пригодятся. Я из этого добра пневматические часы соберу. Со свистком.
Глава 41— Ри, а как долго мы будем здесь жить? — Они ужинают в столовой у самого окна, за которым в коляске спит дочка. Нельзя сказать, что Ри перестала бояться собственного ребёнка, но держать себя в руках приспособилась. Гошка пару раз видел процесс кормления грудью. Вспомнилось невольно: «Ему и больно и смешно».
В общем — девчата знакомятся. Правда, если нужно отмыть малышке попу, а Гошка на работе, то это всегда сопровождается привлечением кого-нибудь на помощь. Ри одна боится уронить чадоньку, уж больно та вертлява.
— Останемся тут, пока это будет иметь смысл для тебя. Или, если ты кому-нибудь понадобишься в другом месте, тогда придётся уехать. — Ри трескает из глубокой фаянсовой миски похлёбку для кормящих мам. Выглядит эта еда не слишком аппетитно, но к её вкусу претензий, похоже, нет.
— А тебе не было бы удобней в вашем родовом поместье. Ну там, няньки, слуги, — Гошке действительно интересно, почему принцесса не стремится во дворец.
— Здесь привычней. Когда мы с сёстрами родились, то жили в такой же квартире на Шубинском Кордоне. Первые два класса учились в обычной школе, ездили каждое утро в Сёмкин Городок, где она находилась. Дружили, ссорились, безобразничали, — Ри даже глаза прикрыла, вспоминая детство. — Очень хорошее было время. А с восьми лет началась подготовка к великим делам. Гувернёры, интенсивное обучение. Потом школа. Для каждой сестрички своя.
