Роберт Хайнлайн - Американская фантастика. Том 14. Антология научно-фантастических рассказов
— Что это будет, Боб? — спросила она, вытирая перепачканные в какао руки о желтую вельветовую юбку.
— Состав, — ответил Боб, разгибаясь.
— Что-нибудь военное?
— Не-е-е.
— Космическое?
— Не-е-е.
— Лекарство?
— Не-е-е.
— Сдаюсь.
— Это животворящая сыворотка, — сказал Боб. Он поранил палец об острый край банки от сардин, несколько секунд спокойно разглядывал порез, потом совершенно о нем забыл.
— А что такое “животворящая сыворотка”, Боб?
— Это такая штука, которая обладает определенными свойствами, без которых Вселенная движется во времени, не замечая человеческого присутствия.
— А-а-а!
Бонни сняла фартук и села в противоположном конце кухни. Запах, доносившийся из соковыжималки, уже начинал на нее действовать.
Боб прочесал кухню в поисках чего-нибудь еще, что можно было бы добавить к приготовленной им мешанине, и нашел чесночный соус и какую-то приправу.
— Теперь, пожалуй, все, — произнес он, выливая свои находки в соковыжималку, закрыл ее крышкой, затем с минуту яростно тряс и, наконец, вылил содержимое в глубокую кастрюлю.
— Что ты будешь теперь делать, Боб? — спросила Бонни.
— Теперь надо варить в течение десяти минут.
Бобби включил газовую плиту, накрыл кастрюлю крышкой, установил таймер на десять минут и вышел из кухни. Бонни потянулась за ним, и они устроили в гостиной некое подобие баскетбольного матча.
— ДЗЫННЬ! — прозвучал сигнал таймера. Бобби бросил мяч в голову Бонни и бегом бросился на кухню.
— Все готово, — сказал он и снял крышку с кастрюли. Только преданность делу помогла ему выдержать запах не поморщившись.
— Фу-у-у! — произнесла Бонни. — Что мы теперь будем делать с твоим составом? Выльем в раковину?
— Глупая. Теперь его нужно помешивать, пока не остынет, а потом будем пить.
— Пить?! — Бонни скривилась. — Зачем это мы будем его пить?
— Затем, что с экспериментами всегда так делают, глупая.
— Но, Боб, от него запах, как от помойки!
— Лекарства, бывает, пахнут еще хуже, но от них люди только выздоравливают, — ответил Боб, помешивая состав старой деревянной ложкой.
Бонни зажала нос, встала на цыпочки и заглянула в кастрюлю с варевом:
— И нам это прибавит здоровья?
— Возможно, — Боб продолжал помешивать.
— А что еще этот состав делает?
— Увидишь.
Бобби взял два чистых кухонных полотенца, обмотал их вокруг кастрюли и перенес ее на стол, умудрившись при этом макнуть оба полотенца в свое варево. Одна обгоревшая пластиковая ручка кастрюли все еще дымилась, но Боба такие мелочи совершенно не трогали. Он подвинул кастрюлю на середину стола и уставился на нее, положив подбородок на руки. Бонни уселась напротив, тоже уткнулась подбородком в ладони и спросила:
— А мы обязательно должны это пить?
— Угу.
— А кто должен пить первым?
Боб сделал вид, будто не слышал вопроса.
— Я так и думала, — продолжила Бойни.
Боб по-прежнему молчал.
— А что, если я умру?
Бобби поднял взгляд, не отрывая подбородка от рук.
— С чего тут умирать? Там все съедобное.
Бонни продолжала задумчиво смотреть в пространство.
— И как много мне нужно будет выпить?
— Совсем чуть-чуть. Можешь просто макнуть туда палец и облизать.
Бонни осторожно поднесла палец к поверхности похожего на смолу варева, потом опустила его на глубину ногтя.
— Хватит?
— Пожалуй, — ответил Боб задумчиво.
Бонни вынула палец из кастрюли и посмотрела на него с сомнением.
— А что, если я заболею?
— От этого нельзя заболеть. Там есть аспирин и витамины.
Бонни вздохнула и поморщилась.
— Ладно, — сказала она и лизнула палец кончиком языка.
Боб следит за ней с напряженным вниманием.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.
— Не так уж это противно, когда проглотишь. И даже чувствуется шоколадный крекер. — Бонни вовсю наслаждалась уделяемым ей вниманием. — О-о-о! У меня появляется какое-то странное ощущение.
Не успела она закончить фразу, как раздался громкий хлопок, и на лице Бобби появилось разочарованное выражение. Бонни замерла, потом спросила:
— Что случилось?
— Ты превратилась в цыпленка.
Птица приподняла крылья и взглянула на себя.
— Почему это я превратилась в цыпленка, Боб? — спросила она, наклонив голову и уставившись на него левым глазом.
— Так получилось. Хотя я ожидал, что из тебя получится что-то вроде голубя, — объяснил Боб, задумчиво разглядывая оставшиеся компоненты своего варева и пытаясь разобраться, где же он ошибся.
Цыпленок запрыгал на одной ноге вокруг стула, потом сделал пробный взмах крыльями и очутился на кухонном столе. Прошел к дальнему краю и заглянул в небольшое зеркало, висевшее на боковой стенке посудного шкафа.
— Боже, в какого уродливого цыпленка я превратилась! — Бонни взглянула на свое отражение другим глазом и, не обнаружив ничего утешительного, вернулась к Бобби.
— Я не хочу быть цыпленком, Боб, — сказала она.
— Но почему? Ты расскажи, что ты ощущаешь.
— Я ощущаю себя очень тощей и не очень хорошо вижу.
— А еще что?
— Все. Верни меня обратно.
— Сначала расскажи мне, что ты чувствуешь. — Я тебе уже сказала. Верни меня обратно.
— Чего ты боишься? Почему бы тебе не успокоиться и не прочувствовать до конца, что значит быть цыпленком? Это очень ценный опыт.
Цыпленок попытался принять угрожающую позу, уперев руки в бока, но обнаружил, что у него нет ни рук, ни боков.
— Немедленно верни меня обратно, слышишь? — произнесла птица и уставилась на Боба левым глазом.
— Перестань валять дурака и рассказывай, на что это похоже. — Боб никак не мог понять, почему ее не охватывает научное любопытство.
— Вот подожди, мама придет и увидит, во что я превратилась! Ну она тебе тогда задаст! — Боннн изо всех сил пыталась взглянуть на Боба сразу двумя глазами, но у нее ничего не получалось.
— Ты пискля, Бонни. Отказываться от такой уникальной возможности! Ты меня разочаровала.
Боб макнул палец в сыворотку и поднес его к цыпленку. Птица склевала, что могла, потом запрокинула голову. Через секунду цыпленок исчез, и вернулась Бонни. Она слезла со стола и сказала:
— Тебе повезло, что ты меня вернул обратно. А то бы мама тебе устроила!
— Ты просто пискля, — повторил Боб и облизал палец целиком. — Если я превращусь в лошадь, я не разрешу тебе кататься на мне верхом, а если превращусь в леопарда, я откушу тебе голову.
