Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Книга 7
Сальников стиснул свои большие ладони.
— Без Владимира мне будет трудно.
— Григорий, вам придется выйти из этого состояния, — сказала Коретта профессиональным тоном. Открыв аптечку, она достала пузырек с таблетками. Заодно прихватила с собой бутылочку воды.
— Примите вот это, — сказала Коретта, протягивая Сальникову две белые капсулы. — Запейте водой. Через два часа дам вам еще две.
— Что это такое? — спросил он с подозрением.
— Это специальное средство, разработанное фармацевтами для оказания помощи в случае стресса технологического происхождения. Транквилизаторы — великая вещь. Они помогают нам избежать возможных истерик.
— Спасибо, но я стараюсь не принимать лекарства. Они мне не нужны.
— Не бойтесь, Григорий. Эти таблетки не принесут вам вреда, наоборот, помогут. — Коретта заметила страдальческие морщинки у глаз и в уголках губ Сальникова. — Я бы и сама не прочь немножко снять напряжение.
Она сунула пилюли в рот, продемонстрировав, что они действительно лежат у нее на языке, и запила их водой. Потом достала из пузырька еще две.
— Теперь ваша очередь. И не спорьте.
На сей раз Сальников проглотил таблетки без возражений. Коретта вздохнула с облегчением. Тем временем Элай, находившийся далеко внизу, в моторном отсеке, испытывал не меньшее напряжение. Несмотря на терморегуляцию, он обливался потом. Не от работы, а от волнения. Проверка была почти закончена, еще чуть-чуть — и ядерный двигатель будет готов к пуску.
— Все в порядке, — наконец объявил Брон.
— Будем начинать, — ответил Патрик. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Нет. Пока вроде бы нормально. Этот двигатель теоретически довольно прост. Урановая пыль заключена в неоновых вихрях, находящихся внутри ламп. Кварцевые трубы, в которых содержится эта смесь, окружены слоем водорода с примесью вольфрама, чтобы увеличить теплостойкость. Водород сдерживает нагревание плазмы урана-235, который медленно нагревается до 23 000 градусов по Кельвину. При этом нагревается и сам водород. В результате он вырывается из реакционной камеры. Это последний этап перед стартом: остается лишь включить турбонасосы во вторичной водородной петле…
Брон замолчал на полуслове — раздался какой-то звонок, и на пульте зажглись красные огоньки. Элай быстро защелкал выключателями.
— Так и должно быть? — спросил Патрик.
— Нет, так быть не должно, — ответил Элай, причем зубы его обнажились в довольно зловещей ухмылке. — Старт пока что откладывается. Что-то не в порядке.
Оба одновременно посмотрели на табло Полетного Времени. 13.03.
Оставалось меньше одиннадцати часов до того момента, когда орбита приведет «Прометей» в соприкосновение с атмосферой.
— Что не так? В чем дело? — спросил Патрик.
— Я еще не знаю. — Элай ввел программу в компьютер, и на дисплее появилась восьмицветная диаграмма всех схем и узлов. — Тут пять двигателей, работающих как одна система. Они гораздо ближе связаны между собой, чем двигатели химического типа. И вот какой-то один, видимо, вышел из строя. Постараюсь определить, в чем дело. Патрик, ради Бога, не дергай меня. Я должен разобраться в этом один.
— Хорошо, я буду в пилотском отсеке. Если буду нужен, вызовешь меня по интеркому.
Оттолкнувшись, Уинтер взмыл вверх. В отсеке экипажа он увидел, что Сальников лежит (а точнее, висит, удерживаемый ремнями безопасности) на кушетке. Патрик хотел к нему обратиться, но Коретта поднесла палец к губам и поманила его к себе.
— Григорий спит, — прошептала она. — И не надо его будить. Он в не очень хорошем эмоциональном состоянии. Усталость и нервное напряжение сказались. Пришлось дать ему снотворное. Я сказала, что это транквилизатор. Он не хотел, поэтому я тоже сунула в рот две пилюли, но сумела потихоньку их выплюнуть.
— Насколько он плох? — спросил Патрик, глядя на спящего.
— Пока трудно сказать. На Земле я бы ответила на ваш вопрос, но здесь другое дело. Полагаю, он достаточно устойчив — иначе русские не включили бы его в состав экипажа.
— Это ничего не значит. Согласно докладу, который мне довелось прочесть, Сальников — единственный специалист по микроволновой трансмиссии, который хоть как-то годился для полета. Я подозреваю, что его отправили в космос чуть ли не насильно.
— Если это так, то многое становится ясным. И физические данные, и характер Сальникова мало пригодны для работы в космосе. Но он нам понадобится, когда мы выйдем на орбиту. После смерти полковника Григорий — единственный, кто может собрать генератор. Надеюсь, что, отоспавшись, он придет в себя и сможет работать. А когда ему будет чем себя занять, проблем с ним не возникнет.
— Спасибо, Коретта. Вы правы. Если от меня потребуется помощь, скажите.
— Дело в том, что он не любит принимать лекарства.
— Я могу ему приказать. Имею на это право. Патрик направился к пилотскому отсеку, но Коретта ухватила его за рукав.
— Минуточку. Между прочим, вы тоже мой пациент.
— Что, пилюлю? — угрюмо спросил он.
— Нет, вам нужно поесть и попить. И захватите что-нибудь для Нади.
— Конечно, спасибо. Стоило вам напомнить, и я понял, что умираю от голода и жажды.
Уинтер взял пластиковые коробочки и бутылки и присоединился к Наде. Пристегнувшись к кушетке, передал ей провизию.
— Приказ доктора. Надо перекусить.
— Спасибо, я хочу только пить.
— Надо и поесть.
Патрик заставил себя съесть почти весь тюбик с пастеризованным рагу, отложив сеанс связи с Центром на потом.
— С двигателем неполадки, — сказал он Наде.
— Не может быть! Неужели опять?! — в ужасе воскликнула Надя, прижав руки к груди.
— Мне очень жаль, — сказал Патрик, беря ее за Руку. Кожа у Нади была прохладной. — Надеюсь, ничего серьезного. Элай занимается проверкой…
— «Прометей», «Прометей», вас вызывает Центр управления полетом.
— Привет, Флэкс. Это Патрик. Докладываю: неполадки с ядерным двигателем. Проверка прошла успешно, но при попытке запуска на пульте загорелись красные лампочки.
После короткой паузы Флэкс, усталый и нервничающий не меньше, чем астронавты, спросил:
— Вы выяснили, в чем дело?
— Нет. Доктор Брон как раз этим занимается. На месте ли ваши специалисты по ядерным двигателям? Они могут нам понадобиться.
— Разумеется. Все здесь. Они спрашивают, не можете ли вы передать нам данные по состоянию двигателя?
— Роджер. Сейчас сделаю.
