Семен Слепынин - Паломники Бесконечности
Руди собрался с мыслями и рассказал о побеге родителей, о том, как их звездолет, нечаянно попав в какую-то дыру времени, снова очутился на той же планете, но уже в будущем.
— Супервремя! — воскликнул ученый и, вскочив, заметался, бегая вокруг костра. — Так и есть! Через супервремя, через его местную ловушку, я и провалился сюда. Моя догадка подтвердилась. Ай да я! Молодец! Пространство вокруг планеты получило такую встряску, что перескочило в супервремя.
— Но почему? Отчего перескочило? — заулыбался Руди. Очень уж радостно стало ему с таким неунывающим, живым и подвижным, как ртуть, профессором.
— Да потому, что сама планета получила встряску. Ее тряхнуло так, что все поля переменили заряд. Даже северный и южный полюса поменялись местами. И знаешь отчего?
— Атомная война!
— Ай да парень! Сообразил! Впрочем, что тут удивительного. У Свена Свенсона не могло быть плохого сына.
— Откуда вы знаете моего отца? И как попали сюда? Да присядьте же, профессор, расскажите.
— Нет, парень. Рассказывай сначала ты. Пришлось Руди поведать нетерпеливому профессору о мыслящих деревьях, о своей жизни во времени.
— Вот так чудеса, — бормотал ученый, но, кажется, всему поверил.
— А теперь, профессор, я послушаю вас.
Профессор подбросил в костер сухих веток, присел и поведал свою историю. Был он, оказывается, вместе с отцом Руди в одном концлагере. Дерзкий побег Свена Свенсона вызвал у стражников и начальства невиданный переполох. Биофизику и еще некоторым ученым в той суматохе удалось бежать. Что стало с его товарищами, он не знает. Может быть, их поймали. Но сам биофизик затерялся в непроходимых дебрях суровой тайги. Наткнулся на кем-то оставленную охотничью избушку со всем необходимым. Года два, живя в одиночестве, промышлял охотой. И однажды ночью небо осветилось незатухающим багровым заревом, потом с далекого юга докатился гул. То лишь цветочки всепланетной ядерной бойни, сообразил ученый-охотник и, прихватив побольше патронов, бежал подальше на север. Но водородные бомбы, целые их серии и пачки, настигали его и здесь. Вместе с тайгой охотник превратился бы в радиоактивный пепел, но раньше подоспели микровихри и локальные дыры супервремени. В одну такую ловушку попал охотник и ухнул вниз, в далекое прошлое.
— Вот так я очутился здесь, — невесело усмехнулся профессор. — Промышляю охотой уже не в морозной тайге, а в тепленьком олигоцене. Все бы ничего, лучше, чем в концлагере. Да тоскливо одному. Вот и обрадовался, увидев тебя. Вот, думаю, еше один бедняга попал в ловушку. Оказывается, другое: твой дом — корабль в далеком будущем, и ты ходишь туда-сюда пешочком по тропинкам времени. И прихватить меня с собой, как понимаю, не можешь.
— Не могу, — с жалостью сказал Руди. — Вещи могу принести, но перемещать человека, его биополе — нет. Трудно вам здесь и опасно. Кругом хищные звери.
— Да, саблезубых тигров здесь до черта. Но устроился я не так уж плохо. В этой скале небольшая пещера. Это мой дом, и подняться сюда звери не могут. Это ведь не степь, а горное плато. Видишь?
В небе гасли звезды, таяла луна. В предрассветных сумерках недалеко от скаты угадывался еще один обрыв.
— С этой кручи вы и спускаетесь на охоту?
— С охотой стало туго, осталось три патрона. Да и двустволка старая.
— Я принесу! У меня все есть! — заторопился Руди. — Не пройдет и минуты, как буду здесь.
Руди нырнул во мглу веков и шел домой с максимально допустимой скоростью. Бежать нельзя, но что ни шаг — то десятки и сотни тысячелетий. И вот он уже сидит на дедовых корнях в сизо-золотистом тумане, тающем под горячими лучами встающего солнца. «И у меня тоже климат олигоцена», — подумал Руди и помчался к кораблю. У пылающего костра суетился, к удивлению Руди, совсем оживший Мистер Грей.
— Ура, Руди! Я выздоровел! — кричал он. — Но куда ты? А завтракать?
— Некогда! Потом! — весело откликнулся Руди.
На лифте он поднялся наверх, в саду и кают-компании нашел все, что нужно. Руди засунул в объёмистый рюкзак кое-что из одежды, мыло, ножницы, бритву и кучу патронов. С двустволкой в руках и рюкзаком за плечами спустился вниз.
— На охоту идем! — ликовал Мистер Грей. — Позавтракаем и пойдем на охоту. Ура!
— Я с дедом иду. Хочешь с нами?
— С дедом? — Мистер Грей испуганно замахал руками. — Нет, нет! Ну его к черту. Он сам черт.
Руди рассмеялся и побежал к тополю. На сей раз ждать перехода из «пространственного» тела в тело «временное» пришлось довольно долго: биоэнергетика старика тополя слабела. «Неужто к перемене погоды?» — с тревогой подумал Руди. Но все обошлось — он благополучно зашагал в прошлое. Из времени в пространство Руди вышел в точно рассчитанном месте, но с временем чуточку промахнулся: над горным плато уже сияло жаркое солнце олигоцена. Но костер еще горел, из его углей и золы профессор веткой вытаскивал какие-то клубни.
— Наконец-то! Заждался я! — воскликнул он. — Садись завтракать. Вот печеная картошка, или что-то вроде нее. Вкусно!
Руди молча развязал рюкзак и выложил содержимое, которое привело профессора в неописуемый восторг.
— Двустволка! И одежду прихватил? Молодец! Обносился здесь. Сейчас сброшу тряпье, переоденусь.
— Сначала выслушайте.
Но профессор, натянув новые охотничьи сапоги, бегал вокруг костра, счастливо похлопывал по голенищам и хохотал. «Какой живчик», — усмехнулся Руди и, нахмурив брови, повысил голос:
— Сядьте, профессор! Выслушайте!
— Ого! Какой властный тон! — Профессор замер и с одобрительным удивлением уставился на Руди. — Да ты крепкий парень, весь в отца. С таким не пропадешь. Жаль, что уйдешь, и останусь я один. Умру здесь, а потом, через миллионы лет, ученые-палеонтологи откопают в слоях олигоцена человеческие кости. Как они будут ошарашены!
— В том-то и дело, что не дам вам умереть здесь. Я вас верну в прежнюю жизнь.
— Опять в концлагерь? Не шути, парень.
— Извините, профессор, за обмолвку. Со мной такое бывает, — сказал Руди. — Присядем, и вы услышите от меня более ошеломляющее, чем скелет человека в олигоцене.
Руди начал рассказывать о возможности вернуть планету на прежний путь развития, но живчик-профессор и соображал так же живо и быстро.
— Я все понял! — воскликнул он и вскочил на ноги. — На прежний путь развития, говоришь? Ай да я! Я же сам подозревал, что у нас дурная и кем-то изуродованная история. К такому же выводу пришел и твой отец? Ай да молодец! Но ты сейчас один. Справишься?
— Справлюсь. Вы и знать не будете, что была дурная история. Вместо концлагеря и вот этой пещеры будет у вас, профессор, прежний рабочий кабинет, полки с книгами…
