Ромэн Сарду - Блеск Бога
Анкс тоже жестоко пытали. Палач сначала не решался нанести удар кнутом — ему впервые приходилось пытать девочку. Но начальник тюрьмы сорвал с нее одежду и начал сам хлестать ее кнутом с такой же силой, как до этого бил Козимо.
Ей задавали те же вопросы, что и Флодоару. Невзирая на боль, девочка твердила одно и то Же: она служка-секретарь библиотекаря.
— Что нового он узнал о Джинне?
— Я не знаю.
— Какие тексты остались в Константинополе? Какой материал?
— Я не знаю.
— У Карла де Рюи были новые откровения?
— Я не знаю.
— Заручился ли де Пайен поддержкой Бернара де Клерво?
— Я не знаю.
Палач не понимал смысла задаваемых вопросов, но Анкс догадалась, что ее похититель, Человек без рук и лица, знал, что нужно спрашивать о Столпе. Анкс дрожала от одной мысли, что оказалась в его руках. Она была в отчаянии.
А Козимо думал, что никогда не выйдет из этой тюрьмы и что Слепой не появится вновь…
Бесконечные дни были похожи один на другой, вплоть до того чудесного вечера, когда ночь просто не наступила. Это событие сохранится в памяти потомков.
Свет был бело-голубым, мягким, как пар. Появившись из ниоткуда, с наступлением сумерек, он окутал «Череп Бафомета» — таинственное, светящееся изнутри облако. Оно было повсюду, заползало под дверь, в щели и даже трещины в стенах, заполняло собой пространство, подобно волнам, выходящим из курильницы с благовониями. Это было устрашающее зрелище. Тюремщики пораженно следили за тем, что потом они назвали «сгустком»: это была светящаяся точка» светлый огненный шар, который медленно передвигался по коридорам, где были расположены камеры с заключенными. Газовая сфера прошла через толстые, в пядь шириной, стены, не замедляя ход и сохраняя форму и силу сияния. Она была живой. Она была живой и что-то искала.
«Сгусток света» вплыл в камеру Козимо Ги.
Тот лежал, скорчившись, на своей циновке. Он бессильно приподнял голову. Световой шар был неподвижным, совершенной чистоты, свет был сильным, но холодным. Внезапно Козимо понял.
— Я знаю, что для тебя время — ничто, — сказал он, — но долго же тебя пришлось ждать!
Он знал, что этим светом был Клинамен.
Туманная звезда начала разрастаться. Козимо закрыл глаза. Его наполнил свет, он чувствовал, как этот свет входит в его плоть. По телу разлилась приятная прохлада. Свет стал плотным, осязаемым, как бы ватным. Козимо приоткрыл на миг глаза, но, ослепленный все вокруг заполнявшей белизной, ничего не смог разглядеть.
Через какое-то время вернулось тепло. Было намного жарче, чем до этого. Свет тоже изменился. Он стал золотисто-красноватым.
Козимо Ги, пораженный, стоял посреди пустыни при свете дня.
К нему вернулись силы, он ощущал прилив бодрости, на его теле не осталось ни единого шрама, но он не мог понять, что с ним произошло.
На дюне появился чей-то силуэт. Это была Анкс. У нее был такой же растерянный вид, как и у Козимо.
Она подошла к нему, не веря своим глазам. Она тоже заметила, что все следы пыток исчезли с ее тела.
— Где мы? — спросила она.
— Я не знаю. Лучше ответь, в каком мы времени?
Они взошли на вершину дюны, чтобы осмотреться.
— Видишь, вон там! — Козимо указал рукой вперед.
Они спустились и пошли в направлении колодца, вокруг которого расположился караван верблюдов.
Они подошли к группе кочевников: те кричали от страха, видя перед собой двух представителей западного мира, которые появились внезапно из-за дюн, не имея с собой ни воды, ни лошади, и при этом выглядели бодрыми.
Рядом с колодцем раскинулся роскошный шатер. Он принадлежал хозяину каравана. Тот пригласил Козимо и Анкс присоединиться к нему.
Внутри татра на богатых коврах перед серебряным подносом с Напитками и блюдом с дымящейся бараниной сидел тот, в ком Козимо узнал своего спасителя Клинамена, а Анкс — старика слепого, которого когда-то встретила в лесу, затем видела вместе с Хьюго де Пайеном на берегу озера Сурс-Доль! Именно этот старик спас ее, когда она шла с паломниками.
— Ну вот и вы! — радостно воскликнул он при их появлении. — А сейчас нельзя терять ни минуты. Не спрашивайте меня ни о чем, я сегодня и так нарушил много правил. Пейте, ешьте. Я привел вам верблюдов и проводников, так что вы без происшествий доберетесь до Иерусалима. Поторопитесь!
— Поторопиться? Но зачем? Куда? — спросила Анкс.
— К Столпу. Помешать кому бы то ни было завладеть им. Вы оба знаете, что нужно делать.
— Но для того, чтобы достать Столп, — не сдавалась Анкс, — нужно иметь сферы!
Клинамен улыбнулся.:
— Пусть тебя это не тревожит. Все произойдет в положенное время.
— Как мы туда попадем? — спросил Козимо.
Анкс ответила:
— Мой учитель Флодоар рассказывал мне о двух путях: через Башню Соломона и через конюшни Храма, расположенные как раз над святилищем. Но вдвоем мы никогда не пройдем туда.
Слепой пожал плечами. Он протянул Анкс листок, на котором был нарисован план окрестностей Иерусалима.
— Башня и Храм — эти два пути связаны с историей и археологией. Есть еще и третей путь.
— Какой?
— Путь легенды.
Молодые люди переглянулись, не понимая, к чему ведет старик, но последовали его совету. Они подкрепились и отправились в путь.
В дороге Козимо наблюдал за Анкс. Клинамен решил нарушить запрет небес вмешиваться вдела людей и сделал так, чтобы они смогли встретиться друг с другом. Он согласился на то, что потеряет все образы мира, которые хранил в памяти и теперь, и во времени, чтобы стать Слепым братом Мойр и чтобы эта девочка и Козимо познакомились и вместе отправились в Святой город! Почему Слепой выбрал их?
Анкс тоже за ним наблюдала. Обстоятельства, при которых они встретились, беспокоили ее. Она держалась настороженно и испытывала определенную неловкость, находясь рядом с ним. Она смутно помнила, как столкнулась с ним у входа в Паучий лес Ничего в этом юноше ее не привлекло.
Они прибыли в Иудею. Вечером, добравшись до оазиса, они наконец заговорили друг с другом. Анкс рассказала о своем путешествии, о том, что с ней произошло после того, как она покинув Ирландию, Козимо вкратце описал свои приключения, начиная с прибытия на Табор. Не было никакого сомнения: каждый из них знает то, что не было известно другому: Анкс знала о Столпе и его свойствах из уроков Флодоара и Небо, Козимо узнал от Слепого, что к Столпу никто не должен прикасаться: ни Человек без рук и лица, ни рыцари Хьюго де Пайена.
Они наблюдали друг за другом, приглядывались друг к другу, не выказывая дружеского расположения, проявляя сдержанность; они не улыбались друг другу, а говорили только тогда, когда это было необходимо. Они пытались понять.
