Ежи Жулавский - Победитель. Лунная трилогия
Это человеческое море простиралось так далеко, насколько его мог охватить взгляд, оно волновалось, шумело, подобное морю, расположенному по другую сторону храма.
Когда двери в храм распахнулись, все решили, что это выходит Победитель, и огромная волна прокатилась по толпе, разбившись о ступени храма, как о скалистый берег моря.
Элем со старшими из людей тоже поднялся. Увидев выходящую девушку, он вспыхнул от гнева.
— Как ты смеешь болтаться тут, когда мы ждем Победителя? — закричал он.
Ихезаль не ответила ему ни единым словом; медленным и уверенным шагом она шла к возвышению с правой стороны лестницы, откуда обычно оглашали свою волю первосвященники.
Элем схватил ее за одежду.
— Куда ты идешь? Будет лучше, если ты как можно скорее уберешься из покоев первосвященника, потому что уже наступило время мне там расположиться…
Она ничего не ответила и на этот раз. Освободившись решительным движением от монаха, она вступила на возвышение и подняла над головой руку с перстнем.
— Люди! — громко воскликнула она. — Победитель прислал вам со мной мир и поздравления!
— Стащите оттуда эту сумасшедшую! — закричал Элем. — Не позволяйте говорить с места первосвященника ей, обвиненной в отношениях с шерном Авием!
При звуке ненавистного имени люди зашевелились; послышались глухой ропот и угрожающие выкрики.
Ерет подскочил к девушке:
— Ихезаль, сойди, сойди отсюда, если хочешь остаться в живых! Ты на самом деле сошла с ума!
Ихезаль, казалось, не замечала его. Глаза ее, спокойные и ясные, как зачарованные скользили по волнующемуся морю людских голов.
— Прочь, прочь оттуда! — раздавались крики. — Только Победитель может говорить оттуда и Элем, его верный слуга!
Девушка снова подняла руку, в которой сверкал подсолнечными лучами перстень Победителя.
— Вот знак: перстень Победителя, и я говорю от его имени — внучка первосвященника, поймавшая шерна Авия, и как прорицательница Ада, не знающая мужчины, слуга того, чье имя пусть будет благословенно во веки веков! Он вырвал меня из рук ваших, когда вы мне, невиновной, грозили смертью — и прислал сюда, чтобы я была его благословенными устами.
— Она лжет! — крикнул Элем. — Она украла этот перстень! Эй, люди! Стащить ее оттуда!
Однако толпа этих слов уже не слышала. Мощные выкрики, славящие Победителя, полетели к стенам храма. Люди стали стягиваться к девушке и приветствовать ее радостными словами. Тогда Элем, выступивший вперед, поднял над головой колпак первосвященника и крикнул:
— Смотрите! Над моей головой сверкает камень с руки Старого Человека, и я тот, который первым приветствовал его и привел сюда!
Внизу начали образовываться два лагеря. Некоторые, видя шапку первосвященника со священным камнем на голове прежнего главы ордена Братьев Ожидающих, встали на его сторону и кричали, чтобы Ихезаль уступила, но огромное большинство собравшихся поддерживали ее.
— А кто дал Элему эту шапку? — спрашивали они. — Малахуда сложил ее к ногам Победителя, а не отдал ее никому; Элем сам ее себе присвоил!
Даже те, которые утром сами требовали от Элема, чтобы он взял колпак, брошенный Малахудой, кричали теперь, что он самозванец, что только Ихезаль, пришедшая с перстнем Победителя, имеет право обращаться к народу от его имени. Были забыты оскорбления, которые они бросали в лицо старому первосвященнику, когда он странными словами приветствовал пришельца с Земли. Теперь, когда Ихезаль заявила, что Победитель хочет найти старика и иметь его рядом с собой, люди разразились радостными возгласами и были готовы тут же обежать всю планету, чтобы его отыскать.
Элем, услышав это, побледнел. С минуту он наблюдал за толпой, смотрел на вооруженных стражников, которых он, как первосвященник, имел в своем распоряжении, но, по-видимому, опасался в присутствии Победителя пользоваться своей властью, он только кивнул старейшинам и поспешно вошел вместе с ними в храм. Не найдя там Марека, он с неотступной свитой повернулся к лестнице, ведущей наверх.
Марек, отославший Ихезаль и еще разморенный долгим сном, сидел у балюстрады со стороны моря и смотрел на далекие, разбросанные по нему острова, не имея понятия о ссоре, произошедшей по другую сторону храма. Он был слегка взволнован коротким разговором с золотоволосой девушкой и ее странным поведением и радовался, что в эту минуту никто не нарушает его одиночества. Поэтому он недовольно поморщился, увидев входящего Элема и сопутствующих ему стариков.
— Разве Ихезаль не сказала вам, что я хочу остаться один? — начал он, не дожидаясь приветствия.
Элем задрожал.
— Господин, — произнес он, — мы думали, что ты сказал это, чтобы освободиться от навязчивой девицы, надоевшей тебе просьбами, чтобы ты простил ее деда, который сегодня утром оскорбил тебя…
Марек пожал плечами.
— Это вы мне надоедаете, приходя сюда без надобности.
— Но дела народа ждут, господин…
— Мы ждем твоих приказов! — хором провозгласили старцы, низко кланяясь Победителю.
— А кто управлял здесь до сих пор?
Воцарилось молчание. Потом один из стариков отозвался:
— Малахуда, первосвященник, но он…
— Исчез. Знаю. Я приказал найти Малахуду, а когда увижу его, узнаю от него обо всем и решу… Из того, что он говорил, приветствуя меня, я понял, что это самый умный из вас человек.
— Но твой первосвященник — я, — сказал Элем.
Марек нетерпеливо отмахнулся.
— Да будь им, приятель, будь! Я прикажу тебя позвать, когда ты мне потребуешься.
— Но ты велел искать Малахуду, господин…
— Да.
Элем сделал еще шаг к нему. Голос у него дрожал от сдержанного возмущения, почти угрозы, когда он говорил:
— Господин, ведь это я первым приветствовал тебя, я тебя сюда привел, я огласил тебя обещанным Победителем, а теперь…
— А теперь убирайся отсюда, пока цел! — крикнул Марек, топнув ногой о каменный пол так, что стены храма затряслись. Я господин здесь не благодаря тебе, а потому что сам так хотел! Ты понял меня?!
Испуганный Элем согнулся в поклоне, но в его опущенных глазах таилась злоба.
— Пусть будет благословенна твоя воля, господин! — сказал он. — Мы только слуги твои… А если не вовремя осмелились напомнить тебе об этом, то только потому, что народ ждет твоих приказов, признав тебя своим вождем и господином…
Марек усмехнулся.
— Не сердись, первосвященник, — произнес он, с явным трудом употребив этот титул. — Но теперь ты на самом деле пришел не вовремя. Я предпочел бы увидеть повара, который накормил бы меня, потому что я дьявольски голоден… С вами я поговорю позднее…
