Пол Андерсон - Мы выбираем звезды
Планета мало-помалу приобретала цивилизованный вид. На Водородном острове поднялись стройные башни охладительных установок. В устье реки Танаис, которая впадала в бухту Приют, раскинулся Порт-Файербол, в ярко раскрашенных зданиях которого помещались промышленные предприятия и исследовательские лаборатории. Промышленность следовало создавать как можно быстрее, в квазигеометрической прогрессии, иначе колонистам придется туго.
Багровая полоса прибоя, зеленые, поросшие кустарником холмы, замшелые валуны, а рядом – голые скалы и пруды с дождевой водой. Обладай Кира обонянием, она не уловила бы никаких запахов, если не считать того, что воздух после грозы был насыщен озоном. В атмосфере Деметры по-прежнему преобладал углекислый газ, а кислорода было маловато.
Флайер развернулся и полетел на запад.
– Почему бы нам не подняться повыше и не увеличить скорость? – спросил с кормы Габриэль Берец. Он собирался заняться полевыми исследованиями, а потому выбрал корпус робота-разведчика: гусеницы, телескопические датчики, множество «рук» с различными манипуляторами на концах.
– Я хочу осмотреть местность, – ответила Кира. – Сюда уже давно никто не заглядывал. Помнишь, в сообщении говорилось, что нужно искать к югу от Иллирии? – Они общались друг с другом не вслух, а по каналу внутренней связи.
– Чего тут осматривать? – пробурчал эколог.
– Как знать? – отозвалась Кира. – Солнечная система вроде бы изучена вдоль и поперек, но раз за разом преподносит сюрпризы.
Неожиданно нахлынули воспоминания, которые до сих пор время от времени причиняли боль. Нужно научиться отгонять их. Начнем с того, что сосредоточимся на местности внизу. Флайер мчался над бесплодными землями Арголиды. Река, каньон, озеро, гора – давно ли у них появились имена? Земные астрономы давали небесным телам названия из классической мифологии, которые с тем же успехом можно было заменить номерами из каталога – настолько они были оторваны от действительности. Но здесь все иначе, стоит только прислушаться к знакомым словам – Девон, Дордонь, Далмация, Кейп-Хорн, Нил, Эверест, Иерусалим, Рим, Камакура, Тур, Лепанто, Геттисберг…
Кира сообразила, что снова отвлеклась.
Приблизительно через два часа полета она заметила впереди цель и направила машину вниз, прочь от клубившихся в небе облаков. Вершины Микенского хребта скрывались за пеленой дождя, однако подножия гор были как на ладони. С уступа низвергался водопад, от которого начинался бежавший по долине поток. По берегам колыхался тростник, поднималась молодая поросль кустарника, раскачивались ивы. По зеленой траве передвигались роботы, которые доставляли гумус из купола, где тот синтезировали, на участки, обработанные наномашинами, что превращали в мелкую крошку валуны и скалы. Здесь находился один из центров жизнеобеспечения планеты.
– Откуда ты хочешь начать, Гейб? – справилась Кира.
– Сделай кружок над холмами, – попросил Берец, подключаясь к оптическим приборам.
Кира повела флайер по дуге, снизив скорость едва ли не до предела безопасности и закладывая виражи, чтобы не врезаться в термарий или не угодить в воздушную яму. Для этого требовалось полностью сосредоточиться. Правда, у нее все же мелькнула шальная мысль: «Как будто в постели! Похожие ощущения».
Ну да, в поселении есть кивира, программы которой рассчитаны на модулей. И что с того? Вряд ли она туда когда-нибудь заглянет. Очнешься после сеанса, прикинешь, кто ты на самом деле… Слишком высокая цена.
– Вон! – воскликнул Берец. – Видишь?
Кира отрегулировала свои датчики. Посреди долины вдруг выросла невысокая гора, на нижних склонах которой зеленели трава и мох, добравшиеся сюда вполне самостоятельно: ветер принес семена, дождь смешал их с почвой – и пожалуйста, маленькая победа в борьбе за выживание. Лет через сто тут поднимется лес.
Если не возникнет привходящих обстоятельств. Кира увеличила изображение и различила поникшие стебли, побуревший торф, мутные ручьи, в которые срывались комья земли. Сверху пораженный участок представлял собой клин около четырех километров в поперечнике, сужавшийся к реке. В траве поблизости тоже виднелись проплешины. Что ж, сообщения спутника подтверждаются. Интересно, что это за гадость?
– Ты можешь сесть на выступ? – спросил Берец.
Кира пригляделась. Узкая площадка на высоте в несколько сот метров, над ней обрывистый склон, за который цепляются редкие растения. За горой темнели тучи, среди которых время от времени сверкали молнии.
– Зачем? Образцов там наверняка немного.
– То-то и оно. Простая биосистема, которую очень легко изучить. Кроме того, мне кажется, что болезнь идет сверху. Я возьму образцы, а потом сравню их с теми, которые соберу в долине.
– М-м… Только побыстрее, ладно? Надвигается гроза, а я предпочла бы переждать ее в более безопасном месте.
– Мне хватит часа. – И столько же уйдет на разгадку, подумалось Кире. У них с собой замечательное оборудование – не такое, конечно, как в лабораториях Порт-Файербола, но все же весьма приличное. Однако если Берец закопается…
– О'кей, – проговорила Кира и удивилась сама себе: надо же, подхватила одно из словечек Гатри.
Посадка потребовала использования всех ее способностей. Нет, мысленно поправила она после того, как флайер замер в грязной луже, всех способностей, какими обладает пилот-человек. У машины – потенциалы, которые благодаря перепрограммированию превращаются в возможности. Кира открыла люк и выпустила трап. Берец выехал наружу. Словно приветствуя эколога, прогремел гром.
Кира наблюдала, как Берец и его помощники-роботы фотографируют и берут образцы пород и одновременно боролась с беспокойством, которое почему-то становилось все сильнее. В грозу этот выступ может запросто оказаться западней. Чем дольше Кира разглядывала тучи, прислушивалась к ветру и шуму дождя, тем острее ощущала опасность. Берец же ничего не замечал. Естественно, ведь он – настоящий Берец – родился на равнине и никогда не испытывал тяги к путешествиям. Кире вспомнились земные и лунные Кордильеры, Олимп, таинственная Миранда, образцы почвы с нагорий Венеры и Меркурия. Ни один мир не похож на другой, везде все по-разному; тем не менее, она чувствовала, что здесь что-то не так.
– Послушай, Гейб, – окликнула Кира эколога, – я поднимусь, полетаю. Вернусь через полчаса. Идет?
– Как хочешь, – отозвался Берец.
– Маленький совет. Образцы клади сразу в грузовой отсек. Возможно, у нас не будет времени их подбирать.
– Неужели? – равнодушно бросил эколог. Ладно, будем надеяться, что он последует совету.
Кира подняла флайер над пиком. По металлическому корпусу забарабанил дождь. Гроза приближалась с запада, свинцовые тучи извергали из себя молнии и гром. Оптические приборы уже не годились, поэтому Кира стала ориентироваться по радару. Ливень обрушился на нижний склон горы. Машина рыскала из стороны в сторону, однако Кире пока удавалось удерживать ее на одном месте.
Черт! Один из валунов на склоне покачнулся – и покатился вниз, туда, где находился Берец. Кира не раздумывая перевела флайер в пике. Нет, она не закричала. Это было не в ее стиле – не в стиле модуля, не в стиле «Файербола».
– Гейб, я лечу за тобой. Сброшу канат, постарайся за него ухватиться.
– Зачем? – поинтересовался эколог. Кира передала ему картину, которую видела собственными «глазами».
Так, где у нас канат? Слава Богу, Гатри настоял, чтобы в каждом флайере имелось все необходимое для подобных случаев. Он как-то сказал, что у лисицы в норе два выхода… Кира резко затормозила. Двигатель машины взвыл от напряжения. С первого захода ничего не вышло: Верен промахнулся. Кира развернула машину. Стальные клешни Береца стиснули канат, и флайер тут же устремился вверх.
Как раз вовремя! Оползень перевалил через выступ и двинулся вниз. Наконец он остановился, похоронив под собой чуть ли не половину зараженного участка. Кира отвела флайер в сторону, опустила Береца, затем посадила машину. И в этот миг разразилась гроза.
Впрочем, ни модулям, ни флайеру она была не страшна. Они не испытывали ни шока, ни потребности в отдыхе. Когда гроза закончилась, Берец вновь принялся за работу, а Кира отправилась на базу за новой партией роботов и заодно передала собранные экологом образцы.
Спустя четыре коротких деметрианских дня они возвратились в Порт-Файербол. К тому времени у Береца возникла гипотеза, которую требовалось проверить в лабораторных условиях. Правда, он ничуть не сомневался в своей правоте.
– У земляных червей, которых мы привезли на Деметру, нет, так сказать, естественных врагов, поэтому их развелось громадное количество. Разумеется, компьютерный анализ предусматривал подобное развитие событий, однако в нем не учитывалась дестабилизация градиентов. С биологической точки зрения это побочный эффект. Отсюда и оползень. Что же касается болезни, смывание плодородного слоя и сопутствующие химические реакции вызвали высвобождение щелочей, в результате чего водородный рН[136] почвы сделался невероятно высоким.
