Роберт Силверберг - «Если», 1998 № 03
Усталость чувствуется даже у самых продвинутых издателей. Идет поиск новых издательских идей. Неожиданный коммерческий успех проекта «Время учеников» заставляет предположить, что сработало не только имя братьев Стругацких и игры «продолжателей» в их вселенной, но и жажда чего-то новенького. Можно ожидать появление книг-буриме, красочных фантастических альбомов с минимумом текста, книг с приложением в виде CD, аудио- или видеокассет…
Но и старая гвардия не сдается! На что вроде бы изданы и переизданы братья Стругацкие, так ведь снова и снова издаются трех-, пяти- и более томники и, что характерно, быстро и хорошо раскупаются. Особняком стоит проект «Миры братьев Стругацких» издательства ACT. Это не только самое полное собрание сочинений классиков, но и попытка внести элемент новизны — комментарии и хронологии, прилагаемые к каждому тому, помимо традиционной экзегетики расставляют весьма неожиданные акценты в, казалось бы, известных вдоль и поперек произведениях. Сработает ли аналогичная схема, если издать комментированные собрания сочинений иных адептов фантастики, будут ли они раскупаться так же споро?
Хор издателей уже который год дружно (если не сказать — отрепетированно) стенает по поводу плохой реализации книг. Действительно, тиражи, которые раньше ушли бы со свистом в одном отдельно взятом «спальном» районе Москвы, сейчас киснут на складах, мокнут под снегом и дождем на лотках, покрываются пылью в магазинах. Возникает мрачное подозрение, медленно переходящее в уверенность: так называемый кризис фантастики, а равно и иной литературы, во многом обусловлен не только падением спроса из-за элементарного обнищания (на книги деньги всегда находились, да и по нынешним временам они не так уж дорого стоят), но и тем, что книги распространяются лишь в паре-тройке больших городов. Тогда как глубинка, искони бывшая кузницей российских интеллектуалов, практически лишена доступа к литературе. Рентабельность — великая вещь, из-за десятка пачек книг никто не будет гонять транспорт из центра по городкам и весям. Так что разговоры о застое в книгоиздательстве как о кризисе реализационных сетей имеют под собой изрядное основание. Не исключено, что тот, кто первый сообразит, как диверсифицировать торговый капитал в широко раскинутую сеть магазинчиков, в которых книги будут продаваться (и куда, естественно, они будут доставляться) вместе с товарами массового потребления — да хоть с сосисками, — тот и сорвет куш. Качественный скачок в книжной торговле давно созрел, осталось либо эволюционировать, либо вымереть. Ко всему еще крепнет ощущение того, что объектом рекламной раскрутки должны быть не только отдельные книги конкретных авторов, но и сама фантастика в целом. Профессиональный шоумейкер сейчас, возможно, нужнее десятка критиков, иначе Золушка будет вечно точить слезу на грязной кухне. Косвенным свидетельством в пользу такого предположения может служить тот факт, что на конвенты по ролевым играм собирается в несколько раз больше людей, чем на традиционные фантастические коны. Можно ли это рассматривать как смещение активности латентных аутсайдеров? Или же мы наблюдаем переформатирование книжной культуры в нечто иное, пока не имеющее названия? Если раньше каждый грамотный человек в глубине души мечтал написать книгу, то сейчас любой имеет возможность в нее сыграть, «вписать» себя в некий континуум иной реальности. Но это отдельная тема.
Вернемся к книгам.
Как мне представляется, среди обилия переводной литературы самым интересным автором является Тим Пауэрс. Его романы «Врата Анубиса» и «На странных волнах», несомненно, могли стать событием года, если бы их заметили критики. Увы, это уже становится привычным: чем необычнее произведение, чем больше оно выламывается из привычного ряда, тем меньше шансов на успех, скандал или просто внимание. Но это, очевидно, судьба любого новатора, даже хорошо законспирированного. Впрочем, выход целого ряда доселе неизданных произведений Урсулы Ле Гуин в «Мирах…» издательства «Полярис» тоже не вызвал здорового ажиотажа — а ведь на что автор известный и «апробированный».
Не прижилась серия «Виртуальный мир». То ли наш читатель оказался невосприимчив к киберпанку, то ли причины внелитературного характера заставили свернуть проект. Впрочем, как заявил в Санкт-Петербурге на «Страннике-97» один из отцов киберпанка Брюс Стерлинг: киберпанк и в США отошел в иной, виртуальный мир.
Вообще-то оснований для пессимизма не так уж и много. Цикличность взлетов и падений книжного рынка — явление для нас привычное. Ко всему еще заметны признаки явного оживления издательского дела, а где-то к осени, после неизбежного летнего затишья, мы, по всей видимости, станем свидетелями очередного бума фантастической литературы.
С другой стороны, серия очерков о мировой фантастике, опубликованных в журнале «Если» за последние полтора-два года, составляет довольно-таки невеселую мозаику, в которой хоть и выпали некоторые фрагменты, но общий мрачный фон все же проглядывает. Имеет ли смысл говорить о глобальном кризисе фантастики? Разумеется, нет. Даже одно-единственное стоящее произведение, появляющееся раз в сто лет, оправдывает существование жанра. В фантастике, в отличие от многих иных направлений, процент откровенной халтуры все-таки немного ниже — по крайней мере, мы льстим себе этой надеждой, — поскольку критерии отбора остаются относительно стабильными.
Если принять на веру тезис об общем упадке фантастики или, скажем мягче, некотором застое, то можно попытаться определить причины этого явления.
Не исключено, что фантастическая литература (не в единичном проявлении, а как социокультурный фактор) есть один из атрибутов того, что можно назвать «имперским вектором». Действительно, взлет фантастики отмечался в тех странах, которые когда-то были империями или претендовали на эту роль. Франция, Германия, Япония, Италия, США, СССР… Причем, неважно, воплощался ли «имперский дух» в ностальгическую, эсхатологическую или футурологическую фантастику — все зависело от момента, когда означенный «дух» либо сублимировал национальное унижение, либо, наоборот, вселялся в апологетов фронтира — идеологического, экономического и т. п. В эпоху расцвета фантастика является носителем романтических образов, в той или иной форме воспевая экспансию, движение, энтузиазм и иные аспекты «крылатой мечты». В период упадка — апокалиптические образы конца времен, гибель богов и т. д. Сейчас осталась фактически одна империя — США, — в которой фантастика осуществляет узкопрагматическую задачу, обеспечивая формирование менталитета налогоплательщика, нерезистентного тем или иным стратегиям элиты.
