Роберт Уилсон - Спин
Речь его, к счастью, оказалась краткой. Он помянул добрым словом Ван Нго Вена и его веру в то, что сеть репликаторов, развернутая на ледяных окраинах Солнечной системы, даст нам необходимую информацию о природе и целях «Спина». Ломакс похвалил храброе человечество, «оставившее отметку в космосе».
— Блин, Галактику он имеет в виду, а не космос, Галактику, — возмущенно зашипел Джейсон. — И что за отметка? Как будто кобель тротуарную тумбу обосс… пометил, то есть… Что за бараны ему речи сочиняют!
Потом Ломакс процитировал русского поэта XIX века по имени Ф. И. Тютчев, о «Спине» понятия не имевшего, но описавшего его так, как будто видел своими глазами:
И, как виденье, внешний мир ушел…
И человек, как сирота бездомный,
Стоит теперь и немощен, и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной…
И чудится давно минувшим сном
Ему теперь все светлое, живое…
И в чуждом, неразгаданном, ночном
Он узнает наследье родовое.[1]
Ломакс сошел с трибуны, поэзию Тютчева сменила проза обратного отсчета, и первая из ракет взревела двигателями, испустила языки пламени и клубы дыма, поднялась и исчезла в голубом небе. Чуждое, неразгаданное. Наследье родовое. Присутствующие поедали взглядами происходящее. Джейсон же закрыл глаза и сложил руки на коленях.
* * *После пуска мы с остальными приглашенными проследовали на прием — и на съедение журналистам. Джейсон был записан на двадцать минут эфирного времени, я на десять. Меня подавали как «врача, пытавшегося спасти жизнь марсианского посла», хотя все мои подвиги сводились к успешному гашению горящего сапога Вана, безуспешным призывным воплям и бесполезному оттаскиванию его тела подальше от горящей машины. Самый поверхностный контроль (отсутствие дыхания и пульса) сразу показал, что ни в какой помощи убитый более не нуждается и лучше всего оставить труп в покое и подумать, как сделать себя менее заметным, слиться с землей и выждать, пока закончится заваруха. Все это я в общих чертах и пытался пересказать репортерам.
Президент Ломакс циркулировал по залу, пожимая руки, пока помощники не сдернули его куда-то согласно расписанному до минуты графику. Тут И-Ди и прижал нас с Джейсоном к буфетному столу.
— Полагаю, ты добился того, к чему стремился, — сказал он Джейсону, почему-то сверля глазами меня. — Теперь уж обратного хода нет.
— Значит, и спорить больше не о чем, — сказал Джейсон.
По завершении перехода мы с Ваном постоянно следили за состоянием Джейсона. Я осматривал его сам, направлял на неврологическое тестирование, на магнитный резонанс. Ни одна из проверок не выявила каких-либо отклонений от нормы, все изменения носили исключительно положительный характер. Здоровье у него оказалось куда лучше, чем я мог бы ожидать.
Но наблюдались в нем какие-то тонкие непонятные отличия. Я спросил Вана незадолго до его гибели, неизбежны ли изменения в психике Четвертых.
— В определенном смысле, неизбежны, — ответил он.
В определенном смысле ожидалось, что марсианские Четвертые будут вести себя иначе. Причем «ожидалось» в двояком смысле, то есть, во-первых, изменения в их поведении считались вероятными, а во-вторых, общество как бы требовало от них иного поведения.
Что изменилось в Джейсоне? Прежде всего, он иначе двигался, хотя это логически следовало из факта исчезновения его недуга. Он умело маскировал недостатки свой походки, а теперь в этом отпала нужда. Он стал похож на свежесмазанного Железного Дровосека. Капризность из его характера не улетучилась, однако сгладилась, вспышки эмоций не отличались прежней остротой. Джейсон реже ругался, из его инвективного лексикона почти исчезли наиболее крепкие выражения, он чаще шутил.
Все это звучит очень неплохо, то есть можно подумать, что он изменился к лучшему. В этом отношении он действительно изменился к лучшему, но прослеживались и иные изменения, не столь поверхностного плана и куда более тревожные. Он совершенно отстранился от руководства предприятием, дошло до того, что заместители лишь информировали его раз в неделю, а в остальное время фактически не замечали. Он принялся за чтение марсианских астрофизических трактатов в сыром переводе, обходя, если не нарушая, протоколы секретности. Единственное событие, выведшее его из новодостигнутого равновесия, — смерть Вана. Отразилось оно на Джейсоне тоже не вполне понятным образом.
— Ты понимаешь, что мы присутствуем при закате «Перигелиона»? — спросил его И-Ди.
И-Ди не преувеличивал. Кроме интерпретации данных от репликаторов, за «Перигелионом» как гражданским агентством уже мало что числилось. Началось реальное сворачивание предприятия, сокращение вспомогательного персонала. Техники оттягивались медленнее, перебегали в университеты и промышленные фирмы.
— Значит, быть по сему, — изрек Джейсон, демонстрируя не то душевное равновесие, присущее Четвертым, не то давно подавляемую неприязнь к отцу. — То, что от нас требовалось, мы совершили.
— И ты спокойно говоришь это мне?
— Я говорю то, во что верю.
— А то, что я посвятил свою жизнь созиданию того, что ты разрушаешь, не имеет никакого значения?
Джейсон чуть помедлил с ответом:
— В конечном счете не имеет. Не имеет никакого значения.
— Джейсон, что с тобой происходит? Ты совершаешь ужасающую ошибку…
— Не думаю, что это ошибка.
— И ты должен нести за нее ответственность.
— Разумеется.
— Ты понимаешь, что в случае неудачи станешь козлом отпущения?
— Понимаю.
— Ты взойдешь на костер.
— Что поделаешь.
— Я не смогу тебя защитить.
— А когда ты мог?
* * *В «Перигелион фаундейшн» я возвращался с Джейсоном в его машине, редкой германской марке с топливным элементом. Большинство производителей считали, что будущего, о котором стоит заботиться, у землян больше нет, и большинство водителей — я в их числе — нещадно жгли бензин и воздух. Мимо нас по левой полосе проносились трудящиеся граждане, спешащие добраться домой до наступления темноты.
Я сказал ему, что собираюсь оставить фирму и основать собственную практику.
Джейсон некоторое время помолчал, следя за дорогой, над которой в перспективе поднимались лужи миражей из раскаленного воздуха.
— Какой смысл, Тайлер? — спросил он, наконец. — «Перигелион» протянет еще не один год, бюджет позволяет тебя держать. Могу тебя и частным образом принанять, если надо будет.
