Виктор Цокота - Звезда бессмертия
Остров Тринидад они увидели впереди ровно в половине восьмого, а еще через сорок минут справа по борту показался Порт-оф-Спейн — пункт их первой регистрации. Сто тридцать пять миль после восхода солнца были пройдены меньше чем за два часа. На всех парусах тримаран несся над гладкой изумрудной водой, словно брал разгон для стремительного взлета над океаном.
У команды было радостное, приподнятое настроение.
Это и понятно: восемьсот одиннадцать миль за восемнадцать часов — не шутка. Даже с учетом погружения в среднем — сорок пять миль в час. Это было настолько невероятным, что в радиоцентре пункта регистрации сразу не поверили в их появление — ожидали только к концу следующего дня. Пришлось погасить скорость, а потом и вовсе остановить тримаран.
Только через сорок минут к ним подошли сразу четыре катера оргкомитета регаты с комиссарами и членами комиссии пункта регистрации. Прибывшие в первую очередь осмотрели пломбировку механических движителей. Убедившись, что к ним даже не прикасались, они выжидательно смотрели на молодого капитана, как бы ожидая пояснений. В глазах этих людей не исчезало сомнение. Все они были убеждены в чем-то своем, хотя явно не спешили с обвинениями или претензиями.
— Мы потеряли уже полтора часа, — устало сказал Олег. — А между тем ваши дежурные наблюдатели видели, как тримаран вошел в Порт-оф-Спейн при полном парусном вооружении. Скорость тогда превышала семьдесят узлов.
— Но вы могли идти на механических или реактивных движителях, — в сомнении покачал головой старший из комиссии. — Мы не смеем подозревать своих коллег Аксенова и Георгова, но не исключена подделка пломбиратора. А вдруг у вас есть какой-то секрет… включения механических движителей… без нарушения пломбировки.
А может быть и такое… Вы только не обижайтесь, капитан. Все это я перечисляю в чисто теоретическом смысле, — сбавил он тон, встретив сердитый взгляд молодого капитана. — Но ведь в семь утра ваши ближайшие соперники на канадском катамаране “Тирд Тертл” находились в точке с координатами четырнадцать градусов северной широты и шестьдесят семь градусов западной -долготы, то есть на расстоянии в триста двадцать четыре мили от Порт-оф-Спейна. Как это прикажете понимать? Ведь они прошлогодние чемпионы мира.
— Все очень просто, комиссар, — вмешался в разговор, ставший нелицеприятным для обеих сторон, молчавший до сих пор Винденко. — Во время шторма, перешедшего затем в ураган, мы в течение пяти часов шли вперед под парусами со средней скоростью шестьдесят пять узлов, а они дрейфовали на месте, отдавая все силы борьбе за плавучесть судна, его сохранность.
— Да, — согласился с Александром Павловичем второй комиссар. — Досталось им всем крепко. У испанцев сломались обе мачты на их “Критерио-20”. Яхту пришлось поднять для ремонта на плавбазу. Ну, они еще, пожалуй, возьмут свое. А вот французский “Океаник” и швейцарская “Гелюсез” совсем сошли с дистанции. На обоих от ударов молний вспыхнули пожары. Люди в борьбе с огнем сильно пострадали. И то хорошо, что кто-то успел предупредить плавбазу о неожиданном урагане, который, как потом выяснилось, шел узким фронтом на норд-вест шириной всего сто двадцать миль и промчался к Североамериканскому континенту, не зацепив даже Ямайки.
— Плавбазу предупредили мы, — тихо сказала Таня по-испански. — А если они в чем-то еще сомневаются, капитан, — продолжала она, уже на родном языке обращаясь к Олегу, — то давай прокатим их с ветерком по акватории порта.
— Правильно, Танюша, дело говоришь, — поддержал ее Александр Павлович. — Пусть только уважаемые члены регистрационной комиссии и комиссары не забудут засчитать нам потерянное время.
Олег посмотрел прямо в глаза старшего комиссара.
— Если вы не против, попрошу по два человека в каждый поплавок, двух — к агрегатам, еще двух — в кубрик с членами экипажа, а вас и вашего помощника приглашаю пройти вместе со мной в рубку управления. Потом составим акт. Чтобы в будущем не было подобных осложнений.
— О! Это именно тот выход, о котором мне было неловко вас просить, капитан, — склонил голову комиссар.
Через десять минут, описывая довольно большую дугу радиусом в десять миль по акватории Порт-оф-Спейн, тримаран развил скорость, с которой два часа назад подходил к острову; Катера прибывших, рассчитанные на плавание вблизи порта, безнадежно отстали. Старший рассыпался в изысканных извинениях.
— Да, техника теперь с каждым годом шагает все дальше вперед, — не скрывал он своего удивления. — Но подобного лично я не надеялся увидеть своими глазами, хотя мне только пятьдесят и здоровьем бог не обидел. Лично сообщу об увиденном и в оргкомитет, и на плавбазу, и в Браганеу, где, как вы знаете, находится второй пункт регистрации.
— Только, пожалуйста, без лишних деталей и подробностей, — попросил Олег. — Просто подтвердите достигнутую в вашем присутствии скорость. А после регаты мы сами охотно и очень подробно расскажем о путях ее достижения.
— Понимаю и буду нем, как рыба. И я, и мои коллеги. Это мы вам гарантируем.
Акт задержки тримарана в целях проверки его скорости при использовании только парусных движителей подписали все десять членов регистрационной комиссии. Учитывая большие возможности тримарана и ту весомость, которую приобретал каждый час задержки для его экипажа при наличии попутного крепкого ветра, им засчитали вместо двух пять часов простоя, и в начале одиннадцатого “Семен Гарькавый” снова двинулся курсом зюйд-ост к экватору, подгоняемый крепким попутным пассатом.
Спустя два часа, они увидели берега Венесуэлы.
Ветер стал мягче, и тримаран заметно сбавил скорость. Он одолевал теперь за час не более пятнадцати миль, и Олег вместе с Александром Павловичем весь день беспрерывно меняли курс, направляя судно искать ветер то как можно дальше от берега, то приближаясь к нему почти вплотную, на сколько позволяли условия регаты.
Из-за страшной духоты даже вечером никто не хотел выходить на палубу. Температура воздуха за пределами внутренних загерметизированных помещений корабля всю ночь не спадала ниже тридцати пяти градусов, а влажность его ощущалась просто физически. Все четверо за ночь по несколько раз освежались под душем. Их примеру охотно следовал Джек. Постояв несколько секунд под прохладными струйками воды, он старательно отряхивался, а потом с важной медлительностью вышагивал к Тане за занавеску и укладывался на ее постели калачиком.
Только утром следующего дня они вышли на траверс Джорджтауна — столицы Гайаны — одного из крупнейших портов атлантического побережья Южной Америки. Но здесь ветер совсем обессилел, и судно почти застыло на месте. Не будь сильного северо-западного пассатного течения, они хоть понемногу, но продвигались бы вперед. Однако силы ветра едва хватало, чтобы противостоять течению, и они покачивались на легких, почти невидимых волнах в миле от берега, на виду у проходящих в порт кораблей.
