Комарницкий Сергеевич - Всего один шаг
— Охотно. Секретничайте на здоровье.
…
— …Ты не думай, что всё так просто. Да, «зелёным» недоступна телепатия, и технически мы их превосходим. Зато у «зелёных» свои сильные стороны — например, использование биороботов в качестве переходного звена почти исключает выход на резидента по цепочке. Плюс использование людей «втёмную», плюс неразборчивость в средствах. Но самое главное, Рома — это то, что люди им помогают САМИ.
— Так и нам тоже сами…
— Совсем не так, Рома. Вся структура власти на Земле благоприятствует «зелёным». Они могут продвигать в правящие структуры своих агентов влияния, потому как принципы у вас те же, что и у них — властолюбие, беспринципность, жестокость и неразборчивость в средствах открывают дорогу наверх. Недаром среди людей ходят поговорки типа: "политика — грязный бизнес".
— Так и нам надо продвигать своих…
Папа Уэф тяжко вздыхает, и я улавливаю его огорчение — ну когда уже зятёк прекратит изображать деревенского дурня?
— Ты любишь мыслить аналогиями, я знаю. Ну что же, попробуем так. Вот есть тайга, в ней растут лиственницы. А мы пытаемся развести пальмы. Вопрос — удастся ли этот замысел?
— Разумеется, нет.
— Разумеется, нет. Потому что пальмы эти вымерзнут в первую же не то что зиму — осень. Для того, чтобы в тайге росли пальмы, надо изменить климат. Чтобы не было морозов, чтобы не было зимы. И тогда пальмы сами вытеснят лиственницы, потому что климат будет благоприятствовать пальмам, а не лиственницам. Так доступно?
— Вполне.
Да, конечно, в логике папе Уэфу не откажешь. Климат сменить — чего проще? Подкачать углекислого газа в атмосферу, повесить над полюсами негасимые искусственные солнышки… И вот уже в Гренландии и Антарктиде цветут орхидеи и вызревают бананы.
— Ну, поговорили? — в поле зрения появляется мама Маша. — Заканчиваем, Уэф.
Одновременно из соседней комнаты появляются Ирочка и Иуна.
— Ладно, Рома. Ты хоть что-то понял?
— Я понял, папа Уэф.
— Ну, всем до свидания!
Экран гаснет.
— Я тоже полечу, а то мой муж сейчас дома будет. — Иуна поправляет удобную перевязь на груди, в которой покоится маленькая Фииа. — До свидания, родственник!
— Давай-давай! — машу я рукой.
— Рома, ты ужинать будешь? — спрашивает меня жена.
— А? Нет, не хочу. — отмахиваюсь я.
— Очень удачно. — В глазах Ирочки пляшет смех. — Голодный ночной вампуар должен быть злее, так?
…
Тихо, как тихо в доме…
"Ты чего не спишь?"
"Не могу. Ты отдохни, правда. Мне нужно побыть одному. Мне нужно понять"
Ирочка смотрит на меня пристально, внимательно. Нет, она и не думает обижаться.
"Хорошо, Рома. Я даже не буду подслушивать твои мысли, если тебе так нужно"
Я благодарно улыбаюсь ей. Встаю с дивана, ухожу в другую комнату. Я не привык думать, вот что. Как там сказала Ирочка: "…балбесам самоанализ обычно несвойствен. Их метод — решительные и непредсказуемые действия". Святая правда.
Вид на ночные джунгли с высоты успокаивает. Я сажусь перед входным проёмом, дыша глубоко и медленно. И перед глазами встаёт виденная скульптура.
Я усмехаюсь невесело. "Опалённые злом"… Да, это правда. Человек ли, ангел, государство или целая цивилизация лишь тогда чего-то стоят, если умеют защищаться в случае необходимости. "Добро с кулаками"… И мы эти вот кулаки.
Это настоящая война. Тихонькая такая, незаметная. Война на всех уровнях — от волосатого типчика со шнурком-удавкой до звездолётов включительно. Я глубоко уважаю папу Уэфа… но где он не прав?
Удар-уход, блок-удар, блок-уход… Мы сражаемся с «зелёными» их методами, по их правилам. А правильно ли это? Тот, кто играет по чужим правилам, вряд ли выиграет. Свести партию вничью — да, возможно. Но чтобы выиграть, надо навязать противнику СВОЮ игру.
"Две тысячи лет война… Война без особых причин…" — откуда-то из глубины моей прежней, человеческой памяти всплывают эти слова из песни одного человеческого поэта. Да, вот тут права моя Ирочка — и люди порой способны на гениальные прозрения.
В памяти вдруг всплывает: тёмно-фиолетовые глаза папы Уэфа, огромные и донельзя измученные.
"-…Я должен сам, понимаешь?
— Нет, Рома, это ты не понимаешь. ЭТО ОН ДОЛЖЕН САМ…"
Я вскакиваю, размашисто хожу, от избытка чувств слегка встряхивая крыльями и потирая руки. Вот. Вот оно. "Зелёные очень хорошо умеют убивать. Если точнее — это единственное, что они по-настоящему умеют" — всплывают в памяти слова Ирочки. Ангелам же это несвойственно.
И вновь память услужливо подсовывает: я сижу на кухне, катая по столу орех, а напротив сидит виртуальный папа Уэф, пытающийся сделать так, чтобы я поумнел.
"…Бессмысленно рубить гидре головы, бессмысленно пытаться одолеть гидру зла только нахрапом, прямой и грубой силой…"
Да, папа Уэф. Насчёт людей это верно на все сто. Но вот почему же мы пытаемся одолеть «зелёных» исключительно нахрапом?
Я поправляю на голове мягкую, невесомую ленту мыслесъёмника, изготовленного для одного Всевидящего, дабы записывать его видения. Ладно. Вряд ли мне удастся чего-либо придумать сегодня. Пойду-ка я спать… пойду…
Взрыв! Огромная голубая чаша до горизонта…
Взрыв! Круглится бок планеты…
Взрыв! Ласково греет светило…
Взрыв! И мириады звёзд светят мне в лицо…
…
Поплавок дёрнулся раз, другой.
— Не спи, подсекай! А-а…
Крупный лещ срывается с крючка и падает воду, с плеском уходит в глубину.
— Раззява ты, Эдуард. — с укором говорит Михалыч, двигая костистыми челюстями. Сейчас он как никогда похож на Кощея Бессмертного.
— Да при чём тут раззява? Эх… — Эдик сам огорчён безмерно. — Ладно, дай Бог, не последний. Слышь, Илюх! Может, ещё подкормить, а?
Илья, сидящий неподалёку, с неодобрением косится на Эдика, игнорируя явно профанский вопрос. Возле него стоит ведро, полное лещей и подлещиков, второе, наполненное водой, готово принять добычу.
— Клёв нынче и так порядочный, ты меньше спи за рулём. — снисходит до ответа Михалыч.
Я улыбаюсь во сне. Как давно я не видел этих людей. С позапрошлой жизни…
Я могу свободно читать в их головах. Вот так вот, мама Маша — за сотни световых лет. А давно ли ты заставляла глотать меня тяжёлые шарики, чтобы хоть как-то достучаться до деревянной головушки одного начинающего телепата, инициированного твоей дочерью? Чтобы не прибегать к усилителю телепатии, этой колотушке по черепу для глухих, разрушительно действующей на мозги…
Вот интересно — почему они опять и опять направляются на Селигер, хотя отчётливо помнят, что с ними было? Другой бы ни ногой…
