Александр Мееров - Защита 240
Сибирцев закрыл объемистый том отчетов.
Часы пробили девять.
Федор Федорович поспешно поднялся из глубокого кресла и быстро подошел к приемнику. Вспыхнул светящийся экран с нанесенными на нем названиями станций Черная нить подползла к надписи - "Нью-Йорк", и кабинет наполнился истерично выкрикиваемыми словами:
"Земля войдет в полосу космического излучения и будет пребывать в ней в течение 5 часов 12 минут...
...Слушайте сообщение "Лиги спасения человечества"!!!
Сибирцев резко повернул верньер и направился к большой настенной карте.
"Девять часов, - профессор протер очки и стал водить пальцем по линии, на которой было нанесено обозначение поясного времени. - Девять, восемь, семь, шесть... Сейчас в Нью-Йорке два часа ночи".
Сибирцев вернулся к приемнику.
"Слушайте сообщение "Лиги спасения человечества"!
Земля войдет в полосу космического излучения через пять часов!!"
Федор Федорович уже собрался выключить приемник, когда вдруг услышал имя Зорина. Сообщение передали несколько раз, и Сибирцев успел записать текст передачи.
- Безобразие! - возмущался профессор, бегая мелкими шажками от приемника к столу. - Рассчитали, что в эти часы будут слушать передачи, будут сидеть у приемников и несомненно услышат! Делают все, чтобы подорвать авторитет Зорина, дискредитировать его. Понимают, что статьи старика - грозная сила. Понимают и то, что об их писанине узнают немногие. А радио... Надо попытаться уберечь Викентия Александровича от этого удара!
Сибирцев вызвал к себе Титова и, когда тот вошел, показал ему бумажку с записью передачи.
- Иван Алексеевич, не хотелось, чтобы он услышал!
Титов улыбнулся.
- Не услышит, Федор Федорович, не сможет, - притворно вздохнул Титов. Я был у него вчера. Вместе радио слушали. Я покрутил немного настройку, и приемник почему-то испортился. Вовремя испортился, - многозначительно добавил Титов. - Старик разволновался, просил обязательно привести приемник в порядок. Я, конечно, не мог отказать ему и прислал из лаборатории лучшего специалиста.
- И специалист?
- Увез приемник в лабораторию - слишком сложное повреждение, Федор Федорович. Ничего не поделаешь, - пришлось огорчить Викентия Александровича.
- Спасибо, Иван Алексеевич. Ну, а что касается приемника... пусть лучше Викентий Александрович поволнуется из-за него, чем услышит такое. Сибирцев ткнул пальцем по направлению приемника.
"Слушайте сообщение "Лиги спасения человечества"!
...Советский ученый Зорин принял участие в работах по борьбе с катастрофой! Зорин удостоен..."
Сибирцев приглушил приемник и обратился к Титову.
- Связь со штабом Специальной комиссии держите?
- Связь есть. Нас информируют беспрерывно.
- Что на "Исследователе"?
- Судно крейсирует в нейтральных водах, вблизи двадцать первого пункта.
- Двадцать первого? - профессор посмотрел на лежащий на столе листок, первым номером в котором значилось - "Порто-Санто" и подошел к карте. Двадцать первый... Значит, Ливенцов здесь? - показал Сибирцев на карту.
Титов посмотрел записи координат и ответил:
- Здесь.
- Очень хорошо. При данных условиях ближе и не подберешься, пожалуй. Ко всем остальным пунктам и вовсе не подойти. Что сообщает капитан Ливенцов?
- Аппаратура проверена... Исследователи готовы к "катастрофе".
- Прекрасно. Послать наши корабли с аппаратурой в нейтральные воды и, вместе с тем, поближе к месту "происшествия" - решение, конечно, правильное, но я больше чем уверен, что излучатели будут посылать в эфир ни что иное, как лучи Браунвальда.
В кабинет вошел Пылаев.
- Итак осталось...
- Около четырех часов, - усмехнулся Титов.
- Хотите послушать сенсационные сообщения?
- Нет, нет, увольте, Федор Федорович. Сыт по горло. Бьюсь об заклад, товарищи, что все это закончится блефом.
- Единственный, кто принял бы ваше пари, - усмехнулся Титов, - так это Резниченко.
- Не унимается?
- Куда там, наоборот. Создается такое впечатление, что он рад всему этому, - Иван Александрович ткнул пальцем в сторону приглушенного приемника.
- Ничего, - твердо произнес директор института, - мы призовем к порядку Резниченко. Пора. На таких делах, как эти панические сообщения, и проверяются люди. Резниченко показал свое лицо. В погоне за славой, в карьеристской суете он забыл, что носит высокое звание советского ученого. Ему бы с Бродовского пример брать, поучиться у него скромности и деловитости. Ведь с какими результатами приехал!
- Он приехал из Славино?
- Да, звонил ко мне. Скоро будет здесь.
- Очень хотел бы с ним потолковать. Как дела у него? Удалось?
- Удалось!
- Да что вы говорите! Чудесно это, чудесно! Значит правильное было решение - проводить опыты на застекленных полях?
- Правильное. Эту задачу, конечно, можно было решить и чисто лабораторным путем, но Михаил Николаевич правильно предположил, что только широкая постановка опытов на больших, хорошо плодоносящих участках могла дать неоспоримые результаты. Прежде-всего надо было решить, могут ли нормально развиваться искусственно облучаемые растения в условиях самой тщательной изоляции от природного источника энергии - Солнца. Определив это, можно было установить, посылает ли Солнце вместе со световыми волнами излучения, влияющие на синтез биоксина.
- А для этого?
- Стеклянная крыша была заменена специальным, многослойным перекрытием, и притом только на половине опытного участка. На другой половине продолжало господствовать Солнце. Бродовскому со своими сотрудниками немало пришлось повозиться с подбором перекрытия, которое заменило бы собой многометровую толщу земли.
- Растения на этом участке стали погибать!
- Да, стали погибать. Их ткани утратили способность вырабатывать биоксин. И это несмотря на то, что они были обеспечены искусственным источником энергии. Им не хватало излучения Солнца, стимулирующего синтез биоксина. Теперь определен характер этого излучения, удалось генерировать его, и я думаю, в самое ближайшее время можно будет ставить опыты на полях.
- Федор Федорович, да ведь это такое открытие... И наряду с этим...
"До катастрофы осталось четыре часа!
Покупайте каски!!!"
Вошел секретарь и доложил о приезде Бродовского.
- Просите, просите сюда!
В кабинет быстро вошел Михаил. Сибирцев поднялся ему навстречу, протягивая обе руки для приветствия.
- Михаил Николаевич! А мы тут о вас толкуем, о ваших успехах. Поздравляю, дорогой, поздравляю!
Радостное, как всегда немного мальчишеское выражение лица Бродовского сменилось смущенной растерянностью.
- Ну, что там! - пробурчал он. - Успехи! Что ни день, то какая-нибудь неприятность. Вот уехал, а там...
