Юрий Брайдер - Губитель максаров
Однако рано или поздно его объяснение с Окшем должно было состояться. Пока Эштра безвылазно находилась в палатке главнокомандующего, соваться туда не имело никакого резона. Оставалось надеяться на случайную встречу.
Но Окш отыскал Хавра сам.
Теперь он носил только пышные одежды, принятые среди максаров и украшенные гербами Карглака. Эти-то гербы и послужили формальным поводом для их разговора.
— Изучая прошлое тех, кто имел отношение к моему появлению на свет, ты просмотрел немало разных документов, — довольно холодно начал Окш. — Не встречалось ли тебе упоминание о гербе, принадлежавшем моей матери?
— У нее не было собственного герба, — сдержанно ответил Хавр. — Получить его она могла только после смерти или отречения своего отца Стардаха. А когда тот в конце концов погиб, кстати, не без ее помощи, заниматься геральдикой было уже поздно. Ее тело одновременно пожирали и страшный яд, составленный Геноброй, и быстро развивающееся во чреве отродье Клайнора, то есть ты…
— А кому достались владения Стардаха? — Окш никак не отреагировал на последние слова Хавра.
— Этим я не интересовался.
— Значит, чтобы обзавестись всей положенной максару символикой, мне нужно вернуть замки деда? — задумчиво произнес Окш.
— Зачем тебе это? Гербы и всякая прочая мишура нужны максарам для того, чтобы кичиться ими друг перед другом. Перед кем будешь кичиться ты, если собираешься истребить всех максаров?
— Это будет потом… — уклончиво ответил Окш. — Мы же ведем речь о нынешнем дне.
— Эштра заела? — напрямую рубанул Хавр. — Мало ей красавца-максара, так подавай еще и соответствующий герб в придачу! А иначе не видеть тебе ее страст-ных ласк!
— Зачем ты касаешься Эштры?… — Не похоже было, что слова Хавра сильно задели Окша. — И вообще, не забывай, кто она, а кто ты…
— А кто она? — не унимался Хавр, которому уже опостылело сдерживать свои чувства. — Кто? Высшее создание? Богиня? Если у людей и максаров бывают общие дети, следовательно, мы существа одной породы! Кошка не может родить от собаки!
— Императрица может родить от кучера. Но это отнюдь не уравнивает их в правах. — Окш продолжал возражать, но ощущалось, что этот спор претит ему.
— К счастью, Эштра не императрица, а ты не кучер. Парочка подобралась на загляденье. Одним только небесам известно, какого монстра вы способны породить!
— Не преувеличивай. — Окш еле заметно поморщился. — У нас совсем другие отношения.
— Наверное, играете дуэтом на арфах. Эх!… — махнул рукой Хавр, но тут же, словно опомнившись, поинтересовался: — Она уже знает, кто ты такой на самом деле?
— Скорее всего нет. Хотя имя Губителя Максаров ей знакомо. Выудила у кого-то из памяти. Но ей неизвестны ни предсказания Адракса, ни домыслы, которыми» они обросли впоследствии, ни сама идея поголовного уничтожения всей ее расы… Нашей расы, — поправился он.
— А вдруг все это дойдет до нее? Если максары узнают, что Эштра жива да еще и приняла твою сторону, они постараются просветить ее относительно истинного положения вещей.
— Ну, во-первых, когдаони это узнают, будет поздно. Над трупами наиболее могущественных максаров уже будут выть их любимые собаки… А во-вторых, Эштра не склонна доверять кому-нибудь из своих соплеменников. В крайнем случае все можно свалить на ненавистного ей Карглака. Дескать, это именно он распускает лживые слухи, чтобы помешать нашему счастью.
— Поздравляю! Есть, значит, у вас все же счастье! — Хавр отвесил Окшу глумливый поклон.
— Не паясничай… Счастье в ее нынешнем представлении — это когда ты питаешься перепелами, а не крысами. Спишь в чистой постели, а не на сырых камнях…
— Удовлетворяешь свою похоть не рукоблудием, а юным страстным красавцем! — добавил Хавр.
— Как бы тебе не пришлось пожалеть об этих словах… За что ты так ненавидишь Эштру?
— Значит, есть за что! А вот за что, интересно, ты ей так симпатизируешь?
— Я это, кажется, уже объяснял тебе однажды.
— Как же, прекрасно помню! Перевоплощение, совместная борьба и так далее. Но это чисто практические дела. Они вовсе не обязывают вас к столь трогательным отношениям. Неужели причина кроется в том, что Эштра приняла облик той, кого ты неосознанно боготворишь в душе?
— Если ты будешь продолжать в том же духе, нам придется расстаться. — Окш зыркнул на своего собеседника волком.
— Ты этого хочешь?
— Нет, но и оправдываться перед тобой не собираюсь. Хотя намекнуть могу. Тебе приходилось терять близких?
— Их у меня давно нет! — отрезал Хавр. — А те, что были, истлевают в могилах по всему свету.
— Бывало так, что люди, которых ты помнишь и по которым продолжаешь страдать, навещают тебя во сне?
— Не помню… Наверное, бывало.
— И со мной бывало… А потом они улетучиваются вместе со сном… То, что происходит со мной сейчас, — как продолжение сна. Я понимаю, что это ложь, мираж, бред, но ничего не могу с собой поделать.
— Если это сон, то дурной! И в него тебя погрузила Эштра. Не знаю как, но она сумела проникнуть в твою душу. Она завладела не только твоим телом, но и чувствами. На, понюхай! — Хавр сунул Окшу под нос горсть растертых листьев перечного дерева. — Ничем не пахнет? То-то и оно! Ты потерял способность ощущать запахи. Будь уверен, это проделки Эштры. Ей легче лишить тебя обоняния, чем самой избавиться от смрада, которым она пропиталась в темнице. И это только начало! Постепенно она добьется от тебя всего, чего захочет. Ты будешь замечать только то, на что она укажет. Будешь внимать только ее речам. Будешь думать ее мыслями. Правда, драться будешь своими собственными руками, но по ее указке. Из гордого максара ты превратишься в послушную марионетку! В куклу! Вполне возможно, это превращение уже началось.
— Еще неизвестно, кто в конце концов станет куклой, а кто кукловодом. — Окш затряс головой, словно пытаясь избавиться от какого-то наваждения. — И в самом деле со мной творится что-то непонятное… Мы наговорили друг другу столько злых и несправедливых слов. Давай лучше забудем о них. Ведь борьба, на которую мы решились, по сути дела, только начинается. Кстати, наш договор по-прежнему остается в силе? Говори прямо.
— Все зависит от тебя.
— А почему ты вернул золото в казну?
— Не хотел лишний раз связываться с Эштрой. Ведь золото фактически принадлежит ей. Начались бы раздоры, интриги, наушничество…
— Это мой подарок. И никто не вправе оспаривать его правомочность. Золото заберешь нынче же! — Голос Окша вновь приобрел прежнюю силу и безапелля ционность. — Но истратишь его на общее дело, которое потом окупится сторицей.
