Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты
— Барракуда его дери! — разозлился я. — Мало нам своих проблем?
— Не горячись, — сказал Пас. — Больше всего проблем всегда возникает перед серьезными переменами к лучшему.
— Философ, — отмахнулся я. — Ладно, надо перекусить, взять жратвы для Викинга и идти в дюны.
Проходя мимо стадиона, мы увидели Рипли — она выделывала немыслимые вещи на турнике, выгоняя из организма остатки задержавшегося там за последние месяцы алкоголя. Рядом стоял портативный приемник со спутниковой антенной.
— Капканы ее вылечили немного, — улыбнулся Пас. — Моя рука не зря пострадала.
— Да уж, это сработало лучше сушеной торпеды.
Спрыгнув на землю, Рипли поманила нас. Мы спустились к турнику, и я невольно прислушался к приемнику. Диктор говорил по-английски о новом проекте суборбитальных пассажирских линий.
— Куда направляетесь? — спросила Рипли.
— В кабак.
— Денежки завелись?
— Мне мама прислала часть выплат за орден, — заявил Пас.
— Везет. Надо будет тоже при случае высунуть задницу под ракетный обстрел.
Мы посмеялись.
— Ладно, валите, — сказала Рипли. — Не мешайте заниматься. И не напивайтесь.
— Нам нельзя, — улыбнулся Пас. — Жаб велел готовиться к зачетам по специальности.
Внезапно выпуск новостей прервался фанфарами Глобального Эфира, и были названы частоты для сообщений на разных языках. Рипли вытерла вспотевшие ладони о брюки и переключила приемник на русский.
— Экстренный выпуск Глобального Эфира, — объявил диктор. — Тридцать минут назад на пересечении двадцать девятого градуса южной широты с девяностым градусом западной долготы австралийский транспортник «Гранд» был атакован глубинной торпедой. Из ста двадцати находившихся на борту человек выжить удалось двадцати, среди них капитан корабля. По данным спутникового слежения, за несколько минут до катастрофы дежурный акустик засек выход с большой глубины двух автономных торпед класса «ГАТ-120». Одна из них поразила корабль в днище и расколола его надвое. Капитан сообщает, что вторая торпеда вышла на поверхность и некоторое время наблюдалась визуально, но, когда отметила точное поражение цели, снова ушла в глубину. Комиссия Безопасности Мореплавания и главный штаб подводной охоты призывают судокомпании воспользоваться услугами подготовленных отрядов охотников. В противном случае страховые компании будут вынуждены заморозить выплаты до сообщения об уничтожении второй торпеды.
Мы с Пасом испуганно переглянулись. У меня мелькнула мысль, что наша сушеная торпеда вдруг ожила и потопила транспортник в Индийском океане. Бред, конечно.
— Началось, — сощурилась Рипли. — Все-таки Жаб был прав, эта тварь снова себя проявила. Точно как в прошлый раз, но тогда торпеды ударили тройкой.
— О чем ты? — я решил по горячим следам выведать максимум информации.
Рипли посмотрела на меня в упор.
— Я надеялась, что не придется вводить вас в курс этого дела. Хотелось верить, что Жаб просто чокнулся на своей старой теории, и не более того. Ладно. Если коротко, то много лет назад Жаб предположил, что в Индийском океане прячется некая особенная тварь, не указанная в каталоге Вершинского. Не мелочь, вроде мин и торпед, а сконструированная в единственном экземпляре донная пусковая платформа, огромная и тяжеловооруженная, с функциями глубоко эшелонированной самообороны. Мало того, Жаб был уверен, что платформа, которую мы между собой прозвали Поганкой, умеет передвигаться по дну, а возможно, даже всплывать на поверхность. Сначала мы посмеивались над ним, но потом эта теория косвенно подтвердилась — Поганка потопила транспортник одной из трех выпущенных торпед. А чуть позже платформа чуть не убила одного парня из нашей команды. Он умел сносно рисовать и изобразил эту тварь на бумаге. По всем статьям это «Марина», но невероятно огромная. Вместо четырех пусковых шахт у нее их восемь, да и других модернизаций немало. Например, она вооружена ультразвуковыми орудиями принципиально нового типа. Короче, увидев рисунок, Жаб окончательно свихнулся и уговорил нас охотиться на Поганку. Однажды акустик нашей базы засек ее, мы впятером надели сверхглубинные аппараты и решили задать ей жару. Честно говоря, мне не очень хочется вспоминать эту драку, но после нее Жаб обрел свой нынешний пупырчатый вид от ультразвукового удара, Викинг и Бак погибли, я чуть не лопнула от декомпрессии и была списана на камбуз, а Долговязый попал под удар сверхглубинной мины и получил компрессионный перелом нескольких позвонков. До сих пор у него внутри так все болит, что приходится жить на джине вместо воды.
— Значит, это снова Поганка?
— Да. «Гадость» является основным ее оружием дальнего действия.
— «Гадость»? — не удержался я.
— Ну да. Раньше так называли автономные торпеды класса «ГАТ».
У меня в голове все перемешалось. Пас сразу понял, о чем я подумал, по глазам было видно. Но промолчал. Умница.
— Что с тобой? — Рипли с подозрением глянула на меня.
И тут у нее, судя по всему, случилась просечка. Ну, как иногда бывает, когда масса разрозненной информации соединяется вдруг в логическую цепочку.
— Это Жаб! — прошипела она. — Сволочь проклятая! Чтоб он сдох! Да я его сама придушу, суку! Тем более я ему обещала, что если хоть одна сухопутная крыса пострадает… Шкуру с него спущу! Так вот что это были за ящики! «Гадость» там была, личинки «ГАТ-120». Вот почему эта сволочь так спешила, несмотря на шторм. Ему нужно было сбросить ящики в строго определенной точке и в строго определенное время… Ну, гад, держись!
— Подожди! — я попробовал ее остановить, но она меня оттолкнула. — Да подожди ты! Думаешь, Жаб потопил корабль только для того, чтобы выбить назначение в Индийский океан, поближе к Поганке?
— Не сомневаюсь. Знаете, какое прозвище у него было до Огурца? Дикий. И очень правильно. Я не удивлюсь, если и те три торпеды — его рук дело.
— Рипли, — я понизил голос. — Скажи, ты сама видела эту Поганку? Ну, не на сонаре, а своими глазами, как Бак?
— Да. Вспомни свой самый страшный кошмар, помножь его на три и получишь бледное подобие той эмоции, какую вызывает эта тварь.
И тут же прозвучал ревун тревоги. По этому сигналу весь личный состав базы обязан собраться на плацу возле штаба. Поднявшись на холм, я увидел, как охотники стекаются к месту сбора — по двое, по трое и группами, пряча в карманы игральные кости, вытирая ветошью промасленные руки и безжалостно отбрасывая только что прикуренные «косяки». У некоторых лица выражали беспокойство, у большинства — любопытство, но некоторые откровенно радовались неожиданному разнообразию размеренной жизни. Наверное, это был первый сигнал тревоги на базе.
