Софья Непейвода - Новые герои(Версия третья)
– Понял?
– Да… Я не хочу такой реальности! – слезы хлынули из моих глаз, я попытался встать, но Дирит прижал меня к кровати, ожидая, пока стихнут рыдания.
– В нашей жизни много такого, чего мы не хотим, – грустно сказал он. – Все будет хорошо.
– Все будет плохо, – прошептал я. – Рабство, унижения и муки… А теперь я еще и у… – я запнулся.
– Зря ты меня боишься. Дроу ничем не хуже наземных эльфов. Но я не буду тебя переубеждать, потому что уверен, что со временем ты все поймешь и сам.
– Подождите… – я замолчал, когда выходящий Дирит обернулся.
– Ну?
– Зачем… Вы это сделали?
– А зачем мне псих? – ответил вопросом на вопрос дроу.
– Но ведь… я же только раб.
– Да. Но разные хозяева по-разному относятся к своим рабам. Так же как разные пастухи по-разному относятся к животным.
Я уже жалел, что спросил об этом.
– А Вы уверены… что теперь я буду нормален?
– Надеюсь. По крайней мере, первый приступ удалось предотвратить.
– Так это была не т'тага? – испугался я.
– То, что ты чувствовал – т'тага. Но то, что ты мог подумать, если бы я не велел ей остановить тебя, было гораздо опаснее.
– Вы следите за моими мыслями? – я вспомнил про голос, раздающийся в голове.
– И да, и нет. За тобой следит эрго-т'тага, а она сообщает мне, когда возникает угроза серьезных функциональных нарушений.
– Я… Мне мерещился голос… – прошептал я себе под нос.
Уже закрывающаяся дверь снова приоткрылась.
– Тебе не мерещилось. Владелец о-т'таги может разговаривать со своими рабами.
Я еще долго лежал, постепенно приходя в себя. Потом ко мне заглянул Гаэргиль.
– Тебе лучше? Вечерний приказ Дирит не отменял.
Со вздохом встав, я поплелся в зал.
Там было светло, как утром… Впрочем какая может быть разница в пещерах?
Еще в зале было много эльфов. Наверное, около сотни. Они спокойно переговаривались, расположившись на диванах, музицировали, или растворялись в прекрасных танцах.
Между сидящими иногда проплывали подносы с угощением, предлагающе подлетая к каждому. Это совсем не походило на тюрьму… Скорее на дворец. Тем более, что и одеты эльфы были соответственно. Белоснежные, серебренные, золотистые, а также многих других цветов костюмы радовали глаз своим изяществом и гармонией.
– Донгель, – как всегда Дирит подошел незаметно.
– Я тут, – вздрогнул я.
– Идем. Это тебе стоит увидеть.
Я последовал за дроу, думая, что чем бы ни было то, что он хочет мне показать, мне лучше как раз этого и не видеть.
Дроу вел меня по разветвленным коридорам и, наконец, мы достигли небольшой комнаты. В ней была расположена постоянная телепортация, выглядящая как овальный огненный провал.
– Идем, – Дирит крепко взял меня за руку, когда я остановился.
Мы очутились в прекрасном ночном зимнем саду. Под светом звезд снег переливался всеми оттенками синего и создавалось впечатление, что по нему рассыпаны светлячки.
– Красиво, – сказал я, поплотнее закутываясь в бархатный халат от холодного ветра.
– Смотри туда и слушай, – указал дроу, набрасывая на мои плечи свой плащ.
Скоро из-за деревьев полилась нежная музыка. Тихий звон далеких светил, шум ветра, мягкость снега сплелись в этой удивительной мелодии. Я никогда не слышал ничего подобного.
Потом музыка забрала меня в свои объятья. Она рассказывала о зимней грусти и всех безвременно погибших и о счастье, которое познает мир, окутавшись снежным покрывалом. О зимних узорах на окнах и искрящихся инеем деревьях. О красоте капли росы на зеленом листке и журчании весеннего ручья. О свободе птицы, парящей в небесах.
Да, под звездами парила птица. Птица, чье оперение светилось светом звезд. Она танцевала и кружилась в воздухе, заставляя сердце замирать и чувствовать одновременно и радость и грусть. Мне все время казалось, что сейчас я взлечу, и присоединюсь к ней в танце, и ничто не сможет удержать меня на земле…
Потом все кончилось.
– Это… это прекрасно.
– Спасибо, – сказал подошедший к нам Ирлорин. – Дирит, а тебе понравилось?
– Да. Ты был великолепен, – дроу положил руку юноше на плечо. – Ты все растешь.
– Я хотел передать красоту зимы. Как, по-твоему, у меня получилось?
– Да. Но у тебя все еще слегка проглядывает весенний мотив.
– Я постараюсь исправиться, – звездный прижался к Дириту. – А зачем ты привел его?
– Он никогда еще не видел твоих танцев.
– Он мог бы посмотреть на них и когда тебя не будет, – шутливо обиделся Ирлорин.
– Нет. Пока он поедет со мной. Так что его тоже не будет.
– Почему он, а не я?
– Ах, малыш… Вспомни, как ты себя чувствовал, когда только попал ко мне.
– Я не хочу вспоминать, – встряхнулся юноша. – Теперь все по-другому.
– Да, но Донгель сейчас примерно в такой же ситуации.
– Ты же ездил не в Мориоград!
– Ну и что. Лоск… – при упоминании этого имени дроу слегка поморщился. – Лоск намудрил. Он пытался изменить душу Донгеля.
Ирлорин вздрогнул и побледнел.
– Тогда понимаю, – кивнул он. – Дирит, сделай что-нибудь с этим Лоском!
Пожалуйста!
– Может быть. Хотя он просто еще слишком глуп. Возвращайтесь домой, а то замерзнете. А я прогуляюсь.
– Ну что, идем? – обратился ко мне звездный, когда похожий на черную птицу, дроу скрылся в темноте.
– Я никогда не видел ничего подобного, – все еще находясь под впечатлением танца, сказал я.
– И вряд ли увидишь. Каждый танец – это мир. И его нельзя повторить, потому что получится лишь бледная копия.
– Но как же тогда ты тренируешься? – удивился я.
– Миров много. Часть из них похожа, но каждый имеет собственную душу.
У портала я остановился и вновь взглянул на звездное небо. Мне очень не хотелось покидать сад, несмотря на холод, пронизывающий до костей.
– Скажи, я Дирит часто разрешает подниматься на поверхность? – все еще не двигаясь, спросил я.
– Это наш сад. Когда не слишком холодно или сыро мы часто гуляем в нем. Для кого, по-твоему, предназначен портал?
– А он большой?
– Сад? Достаточно. Примерно три на три километра. С речкой и озером. Ладно, пошли уже, а то я замерз, – потянул меня Ирлорин. – Насколько я понял, твоим прошлым хозяином был Лоск?
– Да.
– Моим тоже. А до этого я был в самой большой мориоградской тюрьме… У их главного жреца.
– Расскажи, – попросил я.
– Про Мориоград – не буду, – вздрогнул звездный. – Я не хочу вспоминать об этом. У Лоска было лучше… Но он постоянно боялся, что меня украдут, поэтому я жил в темном сейфе, около метра в диаметре. Хорошо, что тогда я был еще совсем ребенком… И к тому же я не понимал никаких языков, кроме своего.
