Владимир Яценко - Бог одержимых (сборник)
— А где вы учились драться? — вклинивается Лина. — Я вообще о таком не слышала, чтобы человек оказал сопротивление мутуалу.
— Бусидо — тема моей диссертации, — скромно так отвечаю. — Но понимание кодекса чести самурая без рукомашества, то же, что пояснения инструктора по плаванию на дне сухого бассейна. Так что моя компетентность вынужденная. А вот вы, Борис, где брали уроки рукопашного?
Они смеются. Смешно им. Впрочем, нет, смешно не всем. Маринка моя хмурится:
— А мне кажется, — говорит она, — чтобы скачать у тестацелловой сборки инфу по рукопашке, большого ума не нужно. И хвастать тут нечем: если после ТАКОГО получить по башке от человека…
Улыбки зауживаются. Гитара Василия чуть позванивает в попытке отвлечь от напряга.
— Порядок, ребята, — спешу заверить своих новых знакомых. — Только расскажите о чём речь-то? Что за инфа? Причём тут тестацелл? Чужой я здесь. Порядков не знаю.
— Слизни позволяют обмениваться информацией на рефлекторном уровне, — говорит Марина. — Тестацелл — хищник и убийца. Если его темпераментом промодулировать книжную теорию рукопашного боя, то мутуал получит необходимые для схватки навыки. Процедура очень неприятная, болезненная. Мало кто из лимаксоидов решается на такое…
— Так это и есть ответ на вопрос, — жизнерадостно перебивает её Борис. — Семёна к нам подсунул крюинг, чтобы заставить меня пройти этот ужас.
Нужно признать — думали они резво. Я не поспевал за их словами.
— Это значит, что твои бойцовские навыки — всего лишь принятая на мышечном уровне информация с компьютера?
— Ничего себе "всего лишь"! — ухмыляется Сергей. — Видел бы ты Борьку, когда мы его из камеры вытащили!
— Но тогда… как дерётся сам тестацелл? — спрашиваю я.
И сразу понимаю, что говорю запретное. Больное.
Даже гитара Василия умолкает.
— И почему вы подсадили себе лимаксу? Брали бы сразу тестацелла.
— Я вижу, ты и в самом деле издалека, — говорит Лина. — Тестацелла никто себе "подсадить" не может. Он — хищник. Он сам выбирает хозяина. Посмотри на нас. Семь человек. Команда звездолёта без капитана. И таких некомплектов на "Кассиди" — сотни. Мы здесь живём, работаем, учимся, любим. И ждём. Ждём, пока крюинг не подыщет нам капитана-тестацелла. На это могут уйти годы. Есть экипажи, которые уже несколько лет ждут. А есть и такие, которые не выдерживают: распадаются и возвращаются в Систему на внутренние маршруты.
— А зачем это? — мне и в самом деле интересно. — Зачем капитан-тестацелл? Вы и так производите впечатление крепких ребят.
— Звёзды нам подарили улитки, — отвечает Борис. — Без мутуальной революции не было бы межзвёздных перелётов. Но чтобы там, хрен-знает-где, группа людей работала единым целым, у команды должен быть лидер с непререкаемым авторитетом. У лимаксоидов таким вожаком может быть только тестацеллл. Но даже не это главное…
— Это почему же "звёзды нам подарили улитки"? — я возмущён. — Насколько я помню, фотонная тяга разрабатывалась задолго до опытов Цунг На…
— Ого! — Диана хлопает в ладоши. — Ты знаешь имя папы мутуализма?
— Потому что без поголовной вечной молодости, — отвечает Борис, — полёты к звёздам были бы бессмысленными. Никто не будет тратиться на экспедицию, результаты которой достанутся чужим людям в другой жизни. Да и тем, кто улетает, не позавидуешь, — "возвращение со звёзд" ещё до старта убило бы горечью.
— А так, — подводит черту Марина, — улетающие возвращаются к провожающим. Никто не умирает, все счастливы и живут долго-долго.
— Вы ещё о стивидорских проблемах не забудьте, — напоминает Сергей. — Еда-питьё-воздух. Если бы к звёздам летели люди, четыре пятых полезного веса уходило бы на жратву.
— Как раз хотел спросить, — я киваю на обеденный стол. — Если можете кушать дерево, зачем все эти разносолы?
— Странный вопрос, — пожимает плечами Василий. — Ты же не умрёшь от такой "музыки"? — гитара под его пальцами отвратительно визжит. Диана прикладывает ладони к ушам. — Но, думаю, такое слушать приятней…
Он играет на гитаре, а через минуту общая беседа разваливается на лёгкие перешёптывания парочек: Борис шушукается с молчуньей-Викой, Лина что-то шепчет Сергею, Диана привычно обнимает Василия, а он, чуть склонив к ней голову, поправляет колки на гитаре. Видимо, аудиохулиганство расстроило не только меня.
Я смотрю на них, и вновь завидую. И дело даже не в том, что придёт время, и они улетят к звёздам: увидят чужие миры, будут свидетелями удивительных открытий. Передо мной открылась неизвестная сторона ненавистной мне измены человечеству. Живёт только то, что развивается. А что такое развитие без экспансии? Эти симпатичные молодые люди стоят у истоков звёздной расы, которая уже сейчас готова покорить галактику и двинутся дальше. Им всё равно, сколько лет будет потрачено на перелёт: десять, сто… Им всё равно, сколько времени пройдёт на Земле — пятьсот или тысячу. Они вернутся к тем же людям, которых когда-то оставили. И знания, которые они привезут, достанутся тому миру, который когда-то отправил их к звёздам.
Они знают, что являются частью "процесса". Они гордятся своей ролью. Гордятся своим значением, своей судьбой…
У меня ничего этого не было.
У меня не было ничего.
Мне нечего им дать такого, что помогло бы выжить и победить.
Или есть?
— Не понимаю, — говорю я. — Если у Бориса был прямой контакт с тестацеллом, почему он его не попросил? Не объяснил, насколько важно его участие в команде…
— Ты не понимаешь, потому что мыслишь не в ту сторону, — мягко сказала Лина. — Что лимакса, что тестацелл — это всего лишь безмозглые слизни. Разговаривать с ними, то же, что общаться со своим шкафом.
— Ничего подобного! Я разговаривал с тестацеллом!
Теперь они все смотрят на меня с сожалением.
— Нервная сеть слизня, — поясняет Лина, — всего лишь мост между разными структурами управления человеческого организма. Сам "мост" в мыслительных процессах участия не принимает. Что до тестацелла, то он обладает способностью обеспечить прямое общение с подсознанием. Маринкины коллеги называют этот эффект "киберэхом". Когда у человека полная иллюзия, что он может вести конструктивную беседу со своим внутренним "Я".
— Но я разговаривал с ним! — настаивал я.
— Ты разговаривал с компьютером, — сказала Марина. — В лабораторных условиях тестацелла подключают к компьютеру, чтобы он не деградировал в искусственной среде.
— Погоди! — гитара Василия умолкает на полуфразе. — Где это ты "разговаривал" с тестацеллом?
