Рэй Брэдбери - Курсанты Академии
Когда, наконец, все тарелки и бокалы были убраны, заговорил Марио Гонзаго:
— Если вас действительно беспокоит что-то, конгрессмен, то вы попали по адресу. Наше маленькое сообщество прославилось тем, что всегда оказывало гостям посильную помощь. Причем по самым разным вопросам. Мы настоящие мастаки по части решения проблем.
— Настоящий мастер — это наш Генри, — еле слышно заметил Джеймс Дрейк. Он всегда говорил очень тихо, почти полушепотом.
— Ну… — начал было Луттс и снова умолк.
— Смелее, смелее! — настаивал Трамбалл. — Чего мы только за этим столом не слышали!
И конгрессмен начал снова, только на сей раз сделал заход с другой стороны.
— Как-то мне довелось прочесть один рассказ, где детектив пытается проанализировать случайно подслушанный разговор. И в результате раскрывает убийство.
— Вы, очевидно, имеете в виду "Прогулку длиной в девять миль" Гарри Кемельмана? — спросил Эммануэль Рубин. — О, это один из лучших в мире детективных рассказов!
— Ага! Заговорил наш писатель-детективщик! — заметил Джеймс Дрейк, прикуривая сигарету.
— Так вот, — продолжил Луттс, — и у меня в жизни произошло нечто подобное, хотя раскрытием тайн я никогда не занимался. Этот подслушанный разговор не дает мне покоя вот уже целых три месяца, со дня моей победы на выборах.
— Так расскажите же нам все по порядку, — сказал Марио Гонзаго.
Генри предложил присутствующим бренди, и конгрессмен начал свое повествование.
— Все выглядит довольно буднично и просто. Живу я, насколько вам известно, неподалеку от университета. И вот, в день выборов мы с женой встали пораньше и отправились на участок. До меня и раньше доходили слухи от организаторов моей компании и других людей, будто бы оппозиция утверждает, что я собираюсь подкупить избирателей. Говорили, будто бы мои люди обещали каждому из студентов колледжа по двадцать долларов только за то, чтобы они пришли и отдали мне свои голоса. О господи, ну прямо как в старые времена где-нибудь в Чикаго!..
— И что же, была в этих слухах хотя бы крупица правды? — осведомился Мэнни Рубин. Почесал свою жиденькую бороденку и отпил глоток бренди.
— Разумеется, нет! Я тут же велел своим людям проверить. И выяснилось, что все это липа, грязные слухи, которые распускала оппозиция с целью дискредитировать меня. Но, разумеется, я в то утро все время думал об этом. И вот, моя жена остановилась поболтать с какой-то знакомой, а я пошел дальше, вперед. А позади шли двое молодых людей, по всей видимости, студенты старшего курса университета. И тут я услышал, как один из них говорит другому: "Многие выборщики заколачивают монету, юноши способ узнали — надо прийти". А тот, второй, рассмеялся и говорит: "Просто, как Гомэс".
— Ну и что же вы сделали, услышав эти слова? — спросил Дрейк. Наверное, тут же набросились на них?
Конгрессмен опустил глаза и отпил глоток бренди.
А потом, после паузы, сказал:
— Нет, не набросился. Вообще этот подслушанный разговор показался мне настолько странным, что я просто онемел. Ничего я не сделал. Зашел на участок вместе с женой, проголосовал. А потом все пытался увидеть в толпе этих двух молодых людей, но те словно сквозь землю провалились. И, разумеется, если б я победил с большим отрывом, то и не стал бы вспоминать об этом разговоре. Но победил я, насколько вам известно, с отрывом минимальным. Совсем маленьким.
И вот воспоминание об этой странной фразе с тех пор просто преследует меня. Неужели действительно имел место подкуп? Неужели студентам университета платили, чтоб они голосовали за меня?
— А вы уверены, что точно расслышали их слова? — спросил Роджер Халстед. — Может, вы как-то неправильно их поняли или ослышались?
— О нет, нет. Уверен, что было сказано именно так.
— "Многие выборщики заколачивают монету, юноши способ узнали — надо прийти"?
— Да. Именно.
— Что, по всей видимости, означает, что им давали деньги, чтоб повлиять на исход выборов.
— Но ведь они же сказали "многие выборщики", а не "многие студенты", уточнил Гонзаго. — Что очевидная ложь. Да все прекрасно знают, что даже в самом коррумпированном обществе большинство избирателей все же не берут денег за голосование.
— Но, может, в этом районе дело обстояло именно так, — возразил Трамбалл.
Мэнни Рубин поднял руку.
— А меня больше интересует вторая фраза в этом разговоре. Скажите, конгрессмен, вы совершенно твердо уверены, что второй студент сказал: "Просто, как Гомэс"?
— Да, уверен. Именно это он и сказал.
— А может, он сказал: "Просто, как у Холмса"?
— Ну, конечно! Как же может наш Мэнни обойтись без своего идеала, знаменитого Шерлока Холмса? — насмешливо фыркнул Трамбалл.
— Почему бы и нет?
— Хотите найти ответ в рассказах о Шерлоке Холмсе? Не найдете, потому что Конан Дойль никогда не писал о выборах. Речь в них по большей части идет о каких-то королевских особах, которым эти выборы были, как говорится, до лампочки!
Страсти стали накаляться, как это часто бывало на подобных встречах, пока шум голосов не перекрыл красивый и мощный баритон Эйвелона:
— Не забывайте, у нас гость, джентльмен!;! Ведите себя прилично, он этого заслуживает.
Шум несколько поутих, но спор продолжался.
— Почему это он сказал "просто прийти"? И не уточнил, куда именно прийти? То есть, я имею в виду — на участок или к урнам? — спросил Гонзаго. — Хотя, с другой стороны, не станут же они передавать деньги прямо на участке, на глазах у всех.
Халстед заметил:
— Естественно, на всех участках есть наблюдатели.
И они не стоят у дверей и не раздают налево и направо двадцатидолларовые купюры. Нет, думаю, тут сохранилась старая чикагская традиция. В таких случаях деньги переходили из рук в руки где-нибудь в таверне по соседству. Именно поэтому тот парень и не уточнял, куда именно надо прийти. Они и без того знали это место.
— Знаете, это ни к чему нас не приведет, — вмешался Эйвелон. — Боюсь, Уолтер, мы просто не владеем достаточной информацией, чтобы решить эту вашу проблему… Исходя из тех скудных фактов, о которых вы упомянули, дело обстоит следующим образом. Или те два студента действительно обсуждали серьезную попытку подкупа избирателей, или же говорили о чем-то совершенно другом.
Халстед насмешливо фыркнул:
— Да о чем же еще они могли говорить, если произносили такое слово, как выборщики? И при этом сами направлялись на участок для голосования? Это все равно, что говорить о бомбе, находящейся на борту авиалайнера. Нет, совершенно очевидно, что речь шла о подкупе!
Генри подлил в опустевшие стаканы бренди, и тут Рубин обратился к нему:
