Мерседес Лэки - Роза Огня
В Сан-Франциско никто не обращал внимания на пост. В апреле в Опере ожидались гастроли Карузо и театра "Метрополитен". В меню ресторанов рыба занимала не больше места, чем в остальные месяцы года. Уже две недели, как город утопал в цветах, а если и шли частые дожди, то они только прибавляли свежести молодой зелени.
Роза возобновила свои прогулки: это гарантировало, что Ясон хотя бы раз в день будет выезжать на Закате. Ей легко удавалось побудить его к этому, если она сообщала, что собирается выйти, но стоило ей сказать: "Я, пожалуй, еще поработаю, а вам не проехаться ли верхом?" - как Камерон тут же находил какой-нибудь предлог отказаться. Когда не шел дождь, прогулка быстрым шагом до моря и обратно была прекрасным средством стряхнуть депрессию и разочарование: трудно думать о себе как о мученице, когда на каждом дереве поют птицы, а цветы наполняют воздух нежным ароматом.
Сегодня же Розе было совершенно невозможно смотреть на себя иначе как на счастливицу. Завтра личный поезд Ясона снова отвезет ее в Сан-Франциско, и два вечера подряд она будет наслаждаться пением Карузо, сидя в собственной ложе Ясона.
Камерон также попросил ее посоветоваться с господином Пао по поводу беспокойства, которое в последнее время проявляли саламандры и которое он связывал с влиянием духов Земли. Роза решила, что расскажет господину Пао всю правду о случившемся с Ясоном - старый врач все еще не представлял себе, какой ущерб Камерону причинил "несчастный случай", - и узнает, не может ли восточная магия совершить то, что оказалось не под силу западной.
"Может быть, нам никогда не удастся исправить случившегося".
Такая мысль неоднократно посещала Розу в последние недели, и к безнадежности добавлялись оттенки, лично для Розы означавшие надежду. Если Камерон останется наполовину волком...
Это будет печально, конечно, но все же менее трагично, чем могло бы показаться. Камерон не нуждался в слугах, пока ему служили саламандры. Он мог теперь покидать дом и скакать на Закате по всему поместью. Правда, принимать своих прежних знакомых ему не придется, но он, кажется, и не очень был этим огорчен.
"Музыки ему, конечно, не хватает, но ведь существуют же граммофоны, а новое изобретение - радио - дает надежду на то, что скоро можно будет слушать концерты издалека. Нужно уговорить его купить граммофон и набор пластинок".
Вот-вот в Пасифику, а значит, и в поместье проведут электричество; раз будет электричество, появится и телефон. Камерон сможет распоряжаться всеми делами из собственного кабинета, а для того, что нужно делать лично, есть его агент в Сан-Франциско и есть Роза.
"В конце концов, заниматься исследованиями и публиковать статьи я могу и без докторской степени. И уж определенно я не нуждаюсь в ней для занятий магией. Я могу навсегда остаться с ним здесь..."
Сможет ли ее общество - и ее любовь - восполнить то, чего лишает Камерона его внешность волка? Розе хотелось думать, что сможет. Во всяком случае, Ясон казался более довольным жизнью, чем раньше.
Роза стыдилась своих эгоистических надежд: ведь постоянное затворничество и изменившаяся внешность, несомненно, были для Ясона трагедией, но отказаться от них ей было трудно.
Времени на исследования, учитывая ее скорый отъезд, оставалось совсем мало, и Роза даже подумала о том, не вернуться ли с полдороги, но далекий шум волн манил ее. Девушка сказала себе, что сумеет сделать больше, когда вернется.
"Ведь, в конце концов, нам не нужно завершить все к какой-то определенной дате".
Впереди между деревьями стала видна освещенная солнцем лужайка на верху обрыва - место, откуда Роза собиралась повернуть обратно.
"Я только недолго полюбуюсь морем и солнцем и подышу ветром, а потом побыстрее вернусь..."
Слух предупредил ее об опасности за долю секунды до нападения: Роза услышала шорох в кустах и успела наполовину повернуться в ту сторону, прежде чем что-то тяжелое ударило ее сзади, а вокруг талин обвилась чья-то рука.
Однако нападающий не сумел крепко схватить девушку, и, самое главное, руки ее остались свободны. С пронзительным криком Роза оттолкнула человека и вырвалась, оставив жакет в его руках. Резкое движение заставило ее, спотыкаясь, сделать несколько шагов в сторону обрыва.
Это было совсем не то направление, в котором она хотела бы двигаться, - и уж тем более не следовало позволить нападающему оказаться между ней и дорожкой к дому. Роза развернулась лицом к злоумышленнику и инстинктивно выставила руки вперед, готовая вцепиться ему в лицо. Растрепавшиеся волосы упали девушке на глаза, мешая видеть, а один рукав блузки почти оторвался.
К своему несказанному изумлению и ужасу, в поднявшемся с земли насильнике Роза узнала Поля Дюмона. Ее страх возрос еще более, когда по остекленевшим глазам с сократившимися зрачками, бледной коже, пристальному взгляду она поняла, что Дюмон не в себе. В короткой схватке Роза оставила длинную царапину у него на щеке; Дюмон, казалось, ее не заметил и даже не вытер кровь. Ничего не говоря, он снова угрожающе двинулся к Розе, хотя не мог не узнать ее и видел, что и она тоже узнала его.
Сердце у нее оборвалось. По какой-то известной лишь ему самому причине Дюмон явился, чтобы напасть именно на нее.
"Если он под действием наркотика, он ничего не чувствует. Я могла бы располосовать его лицо, а он даже ничего не заметил бы..."
Дюмон снова кинулся на нее, оскалив зубы; из угла его рта тянулась тоненькая струйка слюны. Роза попыталась увернуться, но на этот раз удача была на стороне нападающего: Дюмону удалось ухватить ее за юбку и дернуть. Роза потеряла равновесие всего на мгновение, но этого оказалось достаточно.
Девушка не успела вырваться: движения Дюмона были нечеловечески быстрыми, он стиснул обе ее руки железной хваткой. Роза рухнула на землю, хоть и больно ушиблась при этом, в расчете на то, что ее вес не даст Дюмону свободы движений, и стала пинать его ноги каблуками. Если бы удалось сломать кость, то, под действием наркотика или нет, Дюмон не сможет унести ее: именно это он явно и намеревался сделать.
Роза не думала ни о чем, кроме борьбы; хотя все ее тело трепетало от ужаса, она не хотела и не могла позволить себе поддаться панике. Она должна защищаться сама: Ясон неизвестно где, а его саламандры, должно быть, при нем. Только один человек спасет ее: она сама.
Роза не кричала: силы были нужны ей для борьбы. Да никто ее так далеко от дома и не услышит. Однако в душе она вопила от ужаса: Дюмон дергал ее за руки так, словно хотел вырвать их из плеч.
На пинки, приходившиеся ему по ногам, он не обращал никакого внимания; дюйм за дюймом Дюмон тащил Розу на открытое место. Ветки кустов цеплялись за ее одежду, царапали лицо, оставляя на коже болезненные красные полосы. Девушка извивалась, пытаясь высвободить руки из железной хватки, чуть не вывихивая их. Что ему от нее нужно? Что может ему быть от нее нужно? И почему он тащит ее к краю утеса?
