Василий Гозалишвили - Инкуб
Сеть клиник «Гиппократ-М» оказалась тем самым рычагом, с помощью которого я решил перевернуть мир обратно. Небольшая часть средств со счетов Бренды Джоуи позволила мне за бесценок скупить практически весь объем имеющихся на складах компании «Беолли» коммов, а потом и сами разорившиеся предприятия. Целую неделю специалисты корпорации «Найтвинд» перенастраивали имеющиеся на моих заводах производственные линии так, чтобы вместо производства новых «Митсу» перемаркировывать «Эль-Бео». Неожиданное пожелание нового «хозяина», которым, благодаря имевшимся у Бренды Джоуи акциям, стал я, нашло полную поддержку у совета директоров. Идея сэкономить на производстве, заменяя лишь пару маркированных блоков и продавая комм под своей торговой маркой, показалась им очень даже остроумной. Ведь деньги считать они умели, и делали это даже лучше меня. А вот то, что блок КТН-312-ЛЗЕ почему-то меняться не стал, большинству из них было до фонаря — все те люди, которые могли мне помешать, прошли процедуру реимплантации на «Митсу-Элит-ЗоВ» заранее.
В принципе, меня мало беспокоила скорость очищения общества от людей с ущербными коммами: для того, чтобы зомбировать хоть кого-то, надо было обладать весьма специфическими способностями, а вероятность случайного программирования была близка к нулю. Но желание отделаться от проблемы раз и навсегда заставило меня напрячь мозги. Дня за три до отлета Лии я пришел к определенному компромиссу — для того, чтобы процесс стал необратим, достаточно было имплантировать нормальные коммы всем силовикам и тем, кто составлял костяк структуры, построенной Джоуи, а насчет остальных — не задуряться.
С СВБ, полицией и правительством оказалось довольно просто — когда компания «Найтвинд» объявила о выходе нового программного дополнения «для гарантированной защиты от еще более опасного вируса», и начала беспрецедентную акцию по «подстройке» имеющихся у населения коммов «совершенно бесплатно», первыми в клиники потянулись силовики. В приказном порядке. И конвейер, почти вставший после жуткого кризиса с вирусом «Кошелек или Жизнь», вновь потянулся в клиники. Так что в принципе про эту проблему можно было бы и забыть. Но… ничего другого, что могло бы отвлекать меня от воспоминаний, я пока не нашел…
— Что это я так замерз? Ты не знаешь, малыш? — почувствовав, что озяб, буркнул я, и, оглянувшись, чертыхнулся — дверь флаера, замершего на заснеженном склоне, закрыть никто не догадался, и работающий на полную мощность климат-контроль перестал справляться с вымораживающим салон ветром…
— Ладно, сделанного — не вернешь… Думаю, Лия уже не вернется… Полетели, что ли, домой?
* * *…Запрос на соединение пришел на сервер дома за два часа до Нового года. Я был пьян. Практически в стельку. Сидя перед большим голоэкраном в гостиной, я смотрел, как Элли ест блинчики с медом, и плакал. Все, что будет дальше, я помнил и без записей камер, но сил оторваться от просмотра у меня не было:
— Мне чертовски вкусно, и наплевать, как я выгляжу! — запивая последний блин чаем, бурчала на голограмме Элли. — Все равно, кроме тебя, никто этого не видит… А что мы будем делать сегодня?
— А что бы тебе хотелось? — спросил ее я. Вместе со мной, который был там, в записи.
— Гонять на скутере… не хочу… Потом морда красная от перегрузок и дурацкие круги под глазами… Плавать? Не хочу… Петь или танцевать — тоже… Пикник? — Объелась… Хватит… Онлайн игры? — Тоже не охота… Не знаю даже…
— Плевать на перегрузки… пусть красная… пусть синяя… лишь бы ты была рядом… — всхлипнул я и попробовал отключить некстати раздавшийся сигнал о прибытии голофайла. — Кому там не живется спокойно, а? Нашли время, мать вашу… Не буду смотреть, и все… Некогда мне, ясно?
Однако сигнал не унимался — судя по всему, степень приоритета, присвоенного сообщению, не предусматривала никакой отсрочки доставки, и я, разозлившись, скинул его на голопроектор в углу. Предварительно убавив его звук до минимума. А сам уставился на большой экран…
— Ой, медведь падает!!! — вскрикнул я в голограмме, и растерянная Элли подхватила падавшего зверя над самым полом.
— Ну что же ты так неаккуратно? — горько спросил я, и повернулся к лежащей рядом игрушке, чтобы привычно потрепать его по загривку. И онемел: с маленького экрана на меня грустно смотрела Элли и… плакала!!!
Упав на пол, я рванулся к проектору, забыв, что громкость звука регулируется программно. И изо всех сил ткнул в сенсор, чуть не сломав себе палец.
— …ничто по сравнению с клонами. Что я против суккуба? Обычная серая мышка. И я, как бы ни старалась, никогда не смогу сравниться с любой из ваших… не могу подобрать…
— Элли!!! — заорал я так, что сорвал голос. — Девочка моя! Ты где?! Черт, какой же я дурак! Ты ведь жива, правда? Ну! Показывай сначала, слышишь?
Проектор среагировал сразу — заплаканное лицо моей хозяйки сменилось грустной улыбкой, и я замер, не в силах даже дышать:
— Здравствуй, милый! Я… наверное сошла с ума… Мне трудно выразить словами все то, что со мной творится, а чтобы понять, ты должен был быть рядом… но, увы, это невозможно — ты сейчас, наверное, готовишься к тому, чтобы соблазнить эту чертову куклу. Хоть ты и пытался от этого отказаться, майор не оставил тебе шанса… Черт, эта Лия со своими друзьями убила папу и… пыталась убить меня, а когда майор Брайн предложил тебе оказать им помощь в ее поимке, ты почему-то решил ему возразить… Наверное, менеджер из «Удовольствия» был прав — мы, люди, ничто по сравнению с клонами. Что я против суккуба? Обычная серая мышка. И я, как бы ни старалась, никогда не смогу сравниться с любой из ваших… не могу подобрать правильного слова… как будет суккуб в женском роде? Впрочем, это не важно. Важно другое — сейчас я точно поняла, что не смогу без тебя жить. Помнишь твой жест, которым ты показал мне этот чертов САБС в моем животе? Ты ткнул пальцем вот сюда, в эту самую точку, и мне вдруг стало так жутко, что захотелось закрыть глаза и заплакать… Да, ты пообещал, что его удалишь, но… вдруг у тебя не получится? Что я тогда буду делать? В общем, ты, наверное, будешь меня ругать, но я сделала безумную вещь… После обеда, когда ты ушел к Брайну, я прилетела в местный филиал «Удовольствия». Деньги — страшная вещь! Какой-то вшивый миллион кредитов — и вопреки всяким правилам моя матрица записывается в мозг полуфабриката… Она мало похожа на меня, но Мишель сказал, что к моменту полного созревания ее от меня вряд ли кто-нибудь отличит. Знаешь, когда у меня будет мой собственный клон, я… Не так… Она решит кучу моих проблем… — смотреть, как по ее щекам текут слезы, было выше моих сил, и я до боли сжал кулаки, чтобы не завыть от горя и бессилия…
