Стивен Кинг - Мертвая зона
Послышался другой звук – потрескивание. Занялся огонь.
– Сейчас мы тебя, гад ползучий, – сказал сторож под самой галереей, и печная дверца захлопнулась. Джонни, точно кляпом, зажал рот обеими руками, чтобы не сыграть шутку, которая окажется для него последней. Он явственно представил: вот он встает во весь рост на галерее, тощий и белый, как всякое уважающее себя привидение, раскидывает руки, словно крылья, выставив пальцы-когти, и говорит замогильным голосом: «Это мы сейчас тебя, гад ползучий!»
Джонни подавил смешок. Голову распирало, она была словно гигантский помидор, заполненный горячей, пульсирующей кровью. Перед глазами все плясало и расплывалось. Неудержимо потянуло бежать от человека, ковыряющего в носу серебряной зубочисткой, но он боялся пошевельнуться. Господи, а если захочется чихнуть?
Внезапно чудовищный пронзительный вой пронесся по залу, впился ему в уши тонкими иглами, потом полез вверх, вибрируя и отдаваясь в голове. Сейчас он закричит…
Вой оборвался.
– Вот гад, – укоризненно сказал сторож.
Джонни глянул в прорезь и увидел, что сторож стоит на сцене и вертит микрофон. Шнур от микрофона змеей тянулся к небольшому портативному усилителю. Сторож сошел по ступенькам со сцены, перенес усилитель подальше от микрофона и покрутил ручки на верхней панели. Вернувшись на сцену, он еще раз включил микрофон. Тот снова зафонил, но уже слабее, и понемногу затих. Джонни прижал ладони ко лбу и начал его массировать.
Сторож постучал пальцем по микрофону, и пустое помещение наполнилось звуками. Словно кто-то забарабанил по крышке гроба. И тот же фальшивый голос, усиленный до чудовищного рева, обрушился на голову Джонни: «ТЫ ДОЛИ-И-И-НУУУ НАВЕК ПОКИДАЕШЬ…»
Прекрати, хотелось закричать Джонни. Умоляю, прекрати, я схожу с ума, прекрати же, слышишь?
Пение завершил громоподобный щелчок, и сторож сказал своим обычным голосом: «Вот так мы тебя, гад».
Он опять исчез из поля зрения Джонни. Послышался треск – разорвалась бумага, сухой щелчок – лопнул шпагат. И вот сторож снова появился в поле зрения, насвистывая, с целой кипой буклетов в руках. Он начал раскладывать их через небольшие промежутки на скамьях.
Покончив с этим, сторож застегнул бушлат и покинул зал. Дверь гулко хлопнула за ним. Джонни посмотрел на часы. Семь сорок пять. Зал понемногу прогревался. Он сидел и ждал. Голова по-прежнему разламывалась, но, как ни странно, переносить боль было теперь куда легче. Ничего, подумал Джонни, недолго ей мучить меня.
Ровно в девять дверь распахнулась, и он мгновенно вышел из полудремы. Пальцы непроизвольно стиснули винтовку, потом разжались. Он приник к ромбовидному глазку. Появились четверо. Среди них сторож в своем бушлате с поднятым воротником. Остальные трое в расстегнутых пальто. Сердце у Джонни учащенно забилось. Один из прибывших был Санни Эллиман – волосы коротко подстрижены, и прическа модная, но в зеленых глазах все тот же блеск.
– Готово? – спросил он.
– Можете проверить, – ответил сторож.
– Не обижайся, папаша, – сказал второй. Они направились к передним рядам. Один из них, судя по щелчкам, включил и выключил усилитель, проверяя его.
– Можно подумать, что прямо императора встречаем, – проворчал сторож.
– Вот именно, – ввернул третий, чей голос показался Джонни знакомым, наверное, слышал его на митинге в том же Тримбулле. – В твои годы, папаша, пора бы понимать такие простые вещи.
– Наверху проверил? – спросил Эллиман сторожа. Джонни похолодел.
– Дверь на лестницу заперта, – ответил сторож. – Как обычно. Я ее подергал.
Джонни мысленно поблагодарил дверной замок.
– Должен был посмотреть, – сказал Эллиман.
Сторож даже крякнул в сердцах.
– Да что вы в самом деле, – сказал он. – Кого боитесь-то? Привидения?
– Ладно тебе, Санни, – опять вступил тот, чей голос показался Джонни знакомым. – Нет там никого. Если рванем в кафе на углу, еще успеем глотнуть кофе.
– Разве это кофе, – сказал Санни. – Бурда, а не кофе. Ну-ка, Мучи, сбегай наверх и глянь, все ли там тихо. Порядок есть порядок.
Джонни облизал губы и крепче сжал винтовку. Он окинул взглядом из конца в конец галерею. Справа она упиралась в глухую стену, слева уходила к служебным помещениям. Туда кинуться или сюда – невелика разница. Стоит ему пошевелиться, и они услышат. Пустой зал – тот же усилитель. Он в ловушке.
Внизу послышались шаги. Открылась и закрылась дверь на лестницу. Джонни ждал, оцепеневший и беспомощный. Прямо под ним разговаривали те двое и сторож, но он не понимал ни слова. Джонни повернул голову медленно, как робот; он уставился в дальний конец галереи, ожидая, когда там появится тот, кого Санни Эллиман назвал Мучи. Скучающее лицо Мучи мгновенно перекосит от неожиданности, и он заорет: Эй, Санни, тут какой-то тип!
Он слышал приглушенные шаги Мучи, поднимавшегося по лестнице. Надо что-то придумать, что угодно. Заклинило. Сейчас его обнаружат, вот-вот, и как быть – неизвестно. Что бы он ни сделал, все полетит к чертям.
Открывались и закрывались двери, с каждым разом все явственнее. Капля пота упала со лба Джонни и оставила темное пятнышко на джинсах. Он вспоминал каждую из дверей, мимо которых проходил. Мучи уже заглянул к ПРЕДСЕДАТЕЛЮ, и к ЧЛЕНАМ ГОРОДСКОГО УПРАВЛЕНИЯ, и к НАЛОГОВОМУ ИНСПЕКТОРУ. Вот он открывает дверь МУЖСКОГО ТУАЛЕТА, вот заглядывает в кабинет ПОПЕЧИТЕЛЯ БЕДНЫХ, а сейчас в ДАМСКИЙ ТУАЛЕТ. Следующая дверь ведет на галерею.
Дверь открылась.
Мучи сделал два шага к балюстраде.
– Ну что, Санни? Доволен?
– Как там? Все тихо?
– Ага, как в гробу у тещи, – откликнулся Мучи, и внизу загоготали.
– Тогда спускайся и пошли кофейку попьем, – сказал третий.
Невероятно, но пронесло. Захлопнулась дверь. Послышались удаляющиеся шаги – сначала в коридоре, затем на лестнице.
Джонни обмяк, у него поплыло перед глазами, на мгновение предметы слились в сплошное серое пятно. Стук входной двери, означавший, что они ушли, вернул его к действительности.
– Вот стервецы, – сказал внизу привратник свое веское слово. После чего тоже ушел, и следующие минут двадцать Джонни провел в одиночестве.
Около половины десятого зал постепенно начал заполняться. Сначала вошли три дамы – пожилые, в черных вечерних платьях; они трещали как сороки. Дамы выбрали места поближе к печке, где он их почти не видел, и взяли с сидений глянцевитые буклеты, состоявшие, похоже, из одних фотографий Грега Стилсона.
– Я его просто обожаю, – сказал одна. – Я уже три раза брала у него автограф и сегодня возьму.
