Михаил Харитонов - Рассказы (сборник)
Внизу, под косогором, текла маленькая речка с тёмной, непрозрачной водой, в которой можно было различить длинные пряди водорослей. Саша некстати вспомнил почти такую же речку на Земле, только через неё был перекинут мостик, а в воде жили блестящие прыгучие селёдки, которые, если отплыть подальше от берега, начинают толкаться в живот и прыгать через плечо. Но в отравленных реках Надежды рыба не водилась уже очень давно.
— Значит, сворачиваемся? — на всякий случай спросил Привалов.
— Значит, сворачиваемся, — подтвердил Экселенц. — Наведём тут минимальный порядок и смотаем удочки. Об этой истории должно знать как можно меньше народу.
— Включая сотрудников КОМКОНа? — с деланным равнодушием поинтересовался Саша.
— Дырку в голову хочешь? В девочках ходить надоело? — Экселенц неприятно хихикнул. — Не торопись. У меня все мозги в пятнах, как у жирафа задница, и меня это совсем не радует… Нет, память мы тебе стирать не будем. Во всяком случае, пока. Я говорю о том, что надо отвадить любопытных. Я пробил через Совет для Надежды статус запретной территории.
— А что теперь-то прятать? — спросил Саша.
— Много чего. Вот это, например, — сказал Сикорски, нашарив что-то в траве.
Это был крохотный обломок твёрдого белого вещества.
— Человеческая кость, — пояснил шеф. — Обрати внимание: фрагмент очень маленький. Тут их много, таких мелких фрагментов. Мы не могли отследить, куда ведут подпространственные каналы, потому что они не вели никуда за пределы планеты. Аборигенов Надежды просто выбрасывали на стратосферную высоту. Откуда они падали вниз, в основном в океаны. Кое-что, конечно, попало и на сушу, но уже в измельчённом, так сказать, виде. Остроумное решение.
— Кто это сделал? — Саша покрутил в руках фрагмент кости.
— Как кто? Странники, конечно, — ответил Сикорски. — Все эти ловушки, «стаканы» и так далее. Мы же с самого начала знали, что это они. Голуби только запустили генную фугу.
— И что, мы будем прятать эти кости? От кого?
— Мы будем прятать всё, что противоречит официальной версии событий. Которая, если помнишь, предполагает, что Странники спасли население Надежды от гибели. Так что, сам понимаешь…
— Я не понимаю, — решился Саша на вопрос, — зачем. им понадобился весь этот спектакль? Уничтожить аборигенов, потом убивать земных туристов… это как-то уж слишком.
— Вот-вот. Типичное мышление гуманиста. На него они и рассчитывали. Гора трупов должна была нас убедить. Нельзя же убить такую кучу людей просто так?
— Можно, — вздохнул Привалов. — Я знаю.
— Ты читал, — проворчал Сикорски. — В лучшем случае слышал. А я — видел, причём неоднократно. А эти дураки в Совете — не видели, а знать не хотят. Я еле убедил их начать независимое расследование… И не торопиться с изучением Библиотеки.
— И всё-таки, что же там было, в этом дерьме? — Саша всё-таки решился сесть на мокрую траву. Сразу стало легче.
— В дерьме-то? Как нам и обещали, знания. Самые настоящие знания древних цивилизаций, — Сикорски отвернулся. — Чертовски опасная комбинация знаний.
— То есть? — Привалов чуть не вывернул шею, пытаясь заглянуть шефу в лицо. Поразительное благодушие начальника и его готовность отвечать на вопросы свидетельствовали… о чём именно это свидетельствовало, Саша пока не знал, но упускать момент был не намерен.
— Ну, смотри, — протянул Сикорски. — Ты всё-таки прогрессор, поймёшь. Представь себе, что какой-то гуманоидной цивилизации среднего уровня развития основной последовательности первой трети…
— То есть где-то между империями и классическим феодализмом? — уточнил Саша на всякий случай.
— Допустим, так… С неба спускаются пришельцы и передают им такой набор знаний и технологий: антибиотики, металлическая броня, строительные технологии, гуманистическая мораль, человеческая жизнь в качестве главной ценности. Но без аграрных технологий, огнестрельного оружия и новых средств транспорта. Что получаем?
— Перенаселение, голод, тяжёлый ментальный конфликт на уровне базовых культурных ценностей, — быстро ответил Привалов. — Дальше — деградационная кривая второго или третьего типа. Ну, это из учебника.
— Всё правильно. Теперь возьмём пример посложнее. Общество в начальной фазе индустриализации. Уже осознаны выгоды централизации производства, не осознана природа рынка как такового. Привозятся военные технологии, социалистические учения и методы массовой пропагады. Варианты?
— Два варианта, — так же быстро сказал Привалов. — Первый — «истощающий расцвет»: сильное, но недолгоживущее социалистическое государство. Надрывающееся под собственной тяжестью и больше не способное подняться никогда, так как человеческий материал израсходован. Ну, как с Россией в двадцатом. Второй вариант — всемирная социалистическая империя, длительная стагнация, потом взрыв активности окраин и деградация по второй модели. Это просчитывали для Саракша. Хонтийцы в это чуть не вляпались… И что?
— Вот то самое. Земле передали очень специфический набор знаний и технологий. Очень продвинутых: у нас таких ещё долго не будет. Но если посмотреть на них с прогрессорской точки зрения, получается очень нехорошая картинка. Какая — говорить не стану, этого не должен знать никто… кроме меня, разумеется. Но мы просчитали модель. В итоге — выход на деградационную кривую через тридцать-сорок лет, потом воронка сужающихся решений и крах. Правда, сначала ожидается научный и технологический бум. Плодами которого, видимо, намеревались потом воспользоваться наши друзья голубки… Но знаешь что? Я почти уверен: этот план придумал человек. Прогрессор. Очень хороший прогрессор. Нужно быть первоклассным профессионалом и знать земную цивилизацию как родную, чтобы изобрести нечто подобное. Я даже не уверен, что мы сумели увидеть все возможные последствия. Чувствуется рука мастера. Думаю, это мой тёзка Целмс, узнаю его стиль… Ты знаешь, кто такой Целмс?
— Да, — ответил Саша, изо всех сил стараясь изобразить отсутствие интереса к предмету. — Я знаю, кто такой Целмс.
— Он был одним из лучших теоретиков нашего времени, — сообщил Экселенц. — И он предал Землю. Он пытался строить на разных планетах общества с уровнем развития, сравнимым с нашим. Скажу тебе больше: ему это несколько раз почти удалось. А сейчас он, похоже, решил заняться Землёй. Если бы не моя обычная подозрительность…
Рудольф Сикорски замолчал.
Саша, затаив дыхание, ждал, что шеф скажет что-нибудь ещё. Не дождался.
— Понятно, — наконец, выдохнул он. — А что теперь делать с голубями? — он тут же мысленно обругал себя за то, что более умного вопроса ему в голову не пришло.
