Владимир Петров-Одинец - Лабиринты Гипербореи
– Цыц, сказал! Сиди смирно!
Летящий человек направлялся точняком к отряду. Семён велел мальчишкам спешиться, укрыться за лошадями. Убедившись, что приказание выполнено, повернулся навстречу опасности, нараспев скомандовал:
– Без команды не стрелять. Товсь, – и через несколько томительных мгновений рявкнул. – Бей!
Стрелы ринулись в летящего врага сплошной струёй – так показалось мальчишкам. Даже Славка, который знал про умение русов-лучников, не ожидал такой частой стрельбы. Только теперь он понял значение слова «стремительно»! Атаманец отпускал тетиву, та отправляла стрелу вперёд, а правая рука тотчас выдёргивала за оперённый конец следующую из заплечного тула, укладывала на ещё дрожащую тетиву. И левая рука рывком выпрямлялась, напрягая лук, пока правая удерживала тетиву со стрелой. Хищное острие устремлялось к цели, свистя цветным оперением – разным у каждого лучника.
В таком темпе атаманцы успели выпустить с десяток стрел каждый. Да только ни одна не попала в летящего человека. Стрелы сворачивали в стороны, некоторые просто останавливались, словно утыкались во что-то, и падали на землю. Но казаки не собирались останавливаться, стреляли и стреляли, пока летун приближался. Уже видны стали его выставленные вперед ладони, и раздался гневный крик:
– Семен, спятил, что ли? Своих не узнаёшь!
– Олен, – выглянул на знакомый голос Славка, – Олен! О-о-ле-е-н!
Семён тоже признал волхва, приказал «отставить». Ничуть не смущённый собственной оплошностью командир атаманцев первым делом отправил самого молодого казака собрать стрелы. Когда рассерженный волшебник приземлился, «старшой» коротко доложил об успехе похода, предъявил мальчишек. Олен тут же принялся ругаться в их адрес:
– Ну, сорванцы, задали вы хлопот! Я вот думаю, а мне это надо? Кто вы такие, чтобы мне бросать всё и отправлять вас назад? В общем, надоело! Теперь делайте, что хотите, а у меня своих дел по горло!
Славка раскрыл было рот для объяснения, но волшебник демонстративно отвернулся, поблагодарил казаков:
– Спасибо. Можете быть свободны. Что касается этих, – он пренебрежительно показал большим пальцем через плечо, на Славку и Тима, – мне они не нужны. Прощайте, – и повернулся, взмывая в воздух.
Глава 37
Расставание
– Не понял, – крикнул вслед волхву Семён, – а что с ними делать?
– Без разницы. Хоть здесь оставьте, – Олен завис над землёй, обернулся, показывая на пустынный берег, – хоть с собой берите…
Семён и Закир опешили. Во всяком случае, так выглядели лица атаманцев. Славка растерялся. До него только теперь дошло, что и впрямь, никто не обязан заниматься возвращением его и Тимура в двадцать первый век: «Ой, я дурак! Олен прав, кто мы ему… Да никто! Зато ведём себя, как полные отморозки…»
Тимур тоже потерял дар речи. Его мысли метались: «Как? А домой? Кто нас вернёт? Что делать?» Картина реальности, которую он старательно гнал от себя, внезапно проступила во всей неприглядной и жуткой простоте. Беззаботный городской мальчишка как-то разом охватил внутренним взором – словно с небес – всю эту абсолютно незнакомую, чужую землю, где он выглядел ничтожной букашкой.
Если его и Славку не возвратят в то время, откуда они пришли, то чем ему, Тимуру Ашкерову, заниматься здесь? Где он будет жить?
Вот так вот, просто и примитивно – где ночевать?
Нет у Тимура ответа.
А кто будет кормить?
Нет ответа.
ТАМ – запросто подойдёшь к милиционеру, попросишь помочь.
ЗДЕСЬ – фига с два! Нет в этом времени милиции. Ни школы, ни папы и мамы. Ни-че-го!
«Ужас! Это же не игра… Это же по-настоящему! Мамочка моя, какой я дурак… Что я натворил…» – Тим хлюпнул носом и жалобно закричал, обращаясь к волхву:
– Дядя Олен, простите меня, пожалуйста. Я не подумал, честное слово, я не хотел так! Ну, не сердитесь, пожалуйста. Я больше не буду, никогда не буду…
Тимур нёс что-то невнятное, наверное, очень глупое или смешное для сторонних людей, но искреннее настолько, что волшебник затормозил. Он успел отлететь всего-то метров на пять, настолько быстро наступило прозрение у друзей. Славка побежал к волхву, присоединился к просьбе:
– Простите нас, Олен! Пожалуйста, помогите нам. Мы сделаем всё, что вы скажете! Никакого своеволия. Вы единственный можете нас спасти! Пожалуйста! Вы же обещали.
Последние слова Быстров-старший добавил сознательно, из хитрости. С прошлого раза помнил он слова Ждана: «Волхвы не обманывают людинов». Воспоминание мелькнуло быстро, но Олен вдруг улыбнулся, погрозил Славке пальцем:
– С тобой ухо держать востро надо. Ишь, нашёл, чем уязвить. Так и быть, помилую! Но чтоб впредь – ни-ни!
Мальчишка воспрял духом – волшебник прочёл его мысли, но уже не сердился! Тимур тоже перестал хлюпать носом. Волхв опустился на землю, вернулся к атаманцам, уточнил, как прошло освобождение. Рассказ мальчишек о ночном переполохе и пожаре насмешил его. Велеса, недавно бывшего рабом, волшебник одобрительно похлопал по плечу. Потом глянул на связанных пленников, задал пару вопросов: о капитане, куда направлялись. Помрачнел:
– Тагет, значит. – Недолго подумав, указал Семёну небольшую бухту. – Давайте туда, я ребят заберу, – и взлетел.
Отряд неторопливо трусил, посматривая на море, где трирема и конвой слаженно выполняли поворот. Притихший Велес расспрашивал Тимура о верховном жреце, внимательно слушал. Да и атаманцы остались под большим впечатлением от эффектного полёта волшебника и его неуязвимости. Они как-то сконфужено разбирали охапку стрел, которую привёз молодой казак.
– Как он исхитрился отвести их? Я же с такой близи по воробью не промахиваюсь, – возмутился Закир, отобрав свои, с красным оперением, – вот чёртов колдун! Справься с таким в честном бою, где там!
– Стал быть, не лезь на рожон, – Семён урезонил друга и подсказал, – надо исподтишка, скрад, а то засаду делать. Пластун ты или погулять вышел?
Славка немного разобрался в войсковой терминологии, так что смысл подначки понял: «настоящий спецназовец любого волшебника перехитрить должен». Но Закир настолько расстроился, что даже перед Тимуром извинился:
– Ты это, того… Не сердись, сын бога.
Ашкеров-младший, которому затрещины доставались от матери частенько, причём за вполне невинные шалости, уже и думать забыл про оплеуху. Тем более, отвесили её в тревожное время, перед боем – на что обижаться? Он отмахнулся:
– Да ладно, какие проблемы… Забыли, в общем.
– Держи пять, – совсем по-детски обрадовался казак, смаху шлёпнул по выставленной навстречу ладони, – беш тутун!
