Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 5
— И тогда ты набросился на него?
— Много ракшасов бросилось на него — но было что-то, что нас оттолкнуло. Он опять взмахнул рукой, и уже трое наших исчезли во вспышке, посланной им… Я был лишь задет ею. И он послал меня передать тебе послание… Я больше не могу держаться.
И с этим он исчез, а над тем местом, где секунду назад лежало тело, повис огненный шар. Теперь слова его раздавались прямо в мозгу.
— Он велит тебе без отлагательств выйти к нему. Иначе обещает разрушить весь этот дворец.
— А те трое, которых он сжег, они тоже вернулись в обычную свою форму?
— Нет, — ответил ракшас. — Их больше нет…
— Опиши чужака! — приказал Сиддхартха, выдавливая слова из собственного рта.
— Он очень высок ростом, — начал демон, — носит черные брюки и сапоги. А выше одет очень странно. Что-то вроде цельной белой перчатки — только на правой руке, — и идет она до самого плеча, дальше пересекает грудь, а сзади облегает шею и обтягивает туго и гладко всю голову. А лица видна только нижняя часть: на глазах у него большие черные линзы, они выдаются вперед почти на ладонь. К поясу прицеплены короткие ножны из того же белого материала, что и перчатка, но в них вместо кинжала держит он небольшой жезл. Под тканью, там, где она обтягивает его плечи и затылок, виднеется какой-то бугор, словно он носит крохотный ранец.
— Бог Агни! — воскликнул Сиддхартха. — Ты описал бога огня!
— А может быть, и так, — сказал ракшас. — Ибо когда я заглянул под его плоть, чтобы увидеть цвета истинного его существа, я едва не ослеп от блеска, будто оказался в самом центре солнца. Ежели существует бог огня, то это действительно он.
— Ну вот, нам и пора бежать, — сказал Сиддхартха, — ибо здесь вскорости разгорится грандиозный пожар. Мы не можем бороться с ним, так что давай поспешать!
— Я не боюсь богов, — заявил Тарака, — а на этом я хочу испытать свои силы.
— Ты не можешь превзойти Владыку Пламени, — возразил Сиддхартха. — Его огненный жезл непобедим. Ему дал его бог смерти.
— Придется отнять у него этот жезл и обратить его против него самого.
— Никто не может носить его, не ослепнув и не потеряв при этом руки! Вот почему он так странно одет. Не будем же терять времени!
— Я должен посмотреть сам, — заявил Тарака. — Должен.
— Уж не заставляет ли тебя твоя вновь обретенная вина флиртовать с самоуничтожением?
— Вина? — переспросил Тарака. — Эта тщедушная, гложущая мозг крыса, которой ты меня заразил? Нет, это не вина, Бич. Просто с тех пор, как я был — не считая тебя — высшим, в мире возросли новые силы. В былые дни боги были слабее, и если они и в самом деле выросли в силе, то силу эту надо испробовать — мне самому! В самой моей природе, каковая — сила, заложено бороться с каждой иной, особенно новой, силой и либо восторжествовать над ней, либо ей подчиниться. Я должен испытать мощь Бога Агни, чтобы победить его.
— Но нас же в этом теле двое!
— Это правда… Обещаю тебе, что, если это тело будет уничтожено, я унесу тебя с собой прочь. И я уже усилил огонь твоей натуры по обычаю своего племени.
Если это тело умрет, ты будешь продолжать жить в качестве ракшаса. Наш народ тоже облачен был когда-то в тела, и я помню искусство освобождения внутреннего огня от тела. Я уже сделал это с тобой, так что не бойся.
— И на том спасибо.
— Ну а теперь заглянем в лицо огню — и потушим его!
И, покинув королевские покои, они спустились вниз. Далеко внизу, заточенный в собственный каземат, Князь Видегха застонал во сне.
Они вошли через дверь, скрываемую драпировкой позади трона. Раздвинув складки материи, они увидели, что, если не считать спящих под сенью темной рощи, зал был пуст, только в самом его центре, скрестив на груди руки, стоял человек; обтянутые белой материей пальцы его правой руки сжимали серебряный жезл.
— Видишь, как он стоит? — сказал Сиддхартха. — Он всецело полагается на свою силу, и он прав. Это Агни, один из локапал. Он может разглядеть все, до самого края горизонта, что только не заслонено от него; разглядеть так же хорошо, как предметы на расстоянии вытянутой руки. И он способен дотянуться до всего, что видит. Говорят, что однажды ночью он собственноручно пометил своим жезлом луны. Стоит ему только прикоснуться рукояткой жезла к контакту, вмонтированному в его перчатку, — и ринется наружу Всеприсущее Пламя, плеснет вперед с ослепительным блеском, уничтожая материю и рассеивая энергию, которых угораздит оказаться на его пути. Еще не поздно отступить.
— Агни! — услышал он крик рта своего. — Ты домогался приема от здешнего правителя?
Черные линзы обернулись к нему, губы Агни растянулись в улыбке, исчезнувшей, как только он заговорил.
— Я так и знал, что найду тебя здесь, — сказал он гнусавым и пронзительным голосом. — Вся эта святость достала тебя, и ты не мог не сорваться. Как тебя теперь называть — Сиддхартха, Татхагата или Махасаматман — или же просто Сэм?
— Глупец, — было ему ответом. — Тот, кого знал ты под именем Бича Демонов — под всеми и каждым из имен, тобою перечисленных, — обуздан ныне сам. Тебе выпала честь обращаться к Тараке, вождю ракшасов, Властителю Адова Колодезя.
Раздался щелчок, и линзы стали красными.
— Да, теперь я вижу, ты говоришь правду, — отвечал Агни. — Налицо случай демонической одержимости. Интересно и поучительно. И слегка к тому же запутано.
Он пожал плечами.
— Мне, впрочем, все равно, что уничтожить одного, что двоих.
— Ты так думаешь? — спросил Тарака, поднимая перед собой руки.
В ответ его жесту раздался грохот, мгновенно вырос из пола черный лес, поглотил стоящую фигуру, оплел ее корчащимися, словно от боли, ветвями и сучьями. Грохот не умолкал, и пол у них под ногами подался на несколько дюймов. Сверху послышался скрип и треск ломающегося камня, посыпались пыль и песок.
Но ослепительно полыхнула вспышка света, и исчезли все деревья, оставив по себе лишь низенькие пеньки да черные пятна гари на полу.
Затрещал и с оглушительным грохотом рухнул потолок.
Отступая через ту же дверь позади трона, они увидели, как по-прежнему стоявшая в центре зала фигура подняла над головой свой жезл и описала им едва заметный крут.
Вверх вознесся конус ослепительного сияния, и все, на что он натыкался, тут же исчезало. На губах Агни по-прежнему играла улыбка, когда вокруг него валились огромные камни — но не слишком к нему близко.
Грохот не смолкал, трещал пол, покачнулись стены.
Они захлопнули за собой дверь, и у Сэма закружилась голова, когда окно, еще миг тому назад маячившее в самом конце коридора, промелькнуло мимо него.
