Ирина Оловянная - Маленький дьявол
— Мы должны появиться первыми.
— Угу, если я не догадался, что нам надо будет что-то есть, из этого вовсе не следует, что я идиот.
Лариса чмокнула меня в щеку:
— Не обижайся!
— Не буду. На самом деле я злюсь на себя, что не догадался.
На пыльном газоне мы приземлились без трех минут десять. Через две минуты появились Тереза и Лео.
Еще через десять минут я выгрузил своих пассажиров на дорожке у пляжа.
— Сейчас поставлю его на стоянку и приду.
Когда я вернулся на пляж и нашел ребят, Тереза о чем-то тихо переговаривалась с Ларисой, поэтому больше всех моему приходу обрадовался Лео.
— Тебя что, пополам перепиливали? — спросил он, когда я снял рубашку.
Вот и не надо искать повод, чтобы завести разговор о конном заводе.
— Нет, это один мерзавец на Ористано кнутом заехал. Его уже похоронили, — утешил я своих собеседников.
С некоторыми купюрами я рассказал историю своего недолгого пребывания на Ористано — выпустил все, что связано с оружием, ну и с Контактом, конечно. Объяснил, что мы ждем из военного лагеря двоих приятелей, чтобы отправиться на остров большой компанией. И прежде чем в глазах у Лео и Терезы зажегся огонек зависти, я успел предложить ребятам присоединиться.
— А родители?
— Приглашение с личной подписью синьора Мигеля Кальтаниссетта их успокоит?
Лео, хохоча, повалился на песок:
— Скорее напугает!
— Он не страшный, только улыбается, как крокодил.
— Я так и передам.
Когда Феб превратил пляж в сковородку, мы убежали под крышу, в тир. Идея научить свою девочку стрелять еще не овладела массами, поэтому мы сперва услышали немало насмешек. Насмешники заткнулись, когда мы с Лео на пару показали, что такое настоящий класс.
* * *— А выйти на нем в космос можно? — спросила Тереза, когда я вез ее и Лео домой.
— Если вокруг все спокойно, завтра можно будет слетать. Вроде войны никакой нет. Энрик! Мы слетаем? — спросила Лариса.
— Я узнаю, — обещал я, — хотя, знаешь, Лео, с тобой на кормовом бластере можно и повоевать.
— С ума сошел! Тебе тогда мало было?
— А что такое? — поинтересовался ужасно довольный Лео.
Лариса поняла, что чуть не проговорилась.
— Угонщик, — проворчала она.
Лео решил, что Ларисе этот разговор неприятен, и не стал выяснять подробности — тем более что мы уже прилетели.
Когда мы взлетели, я погрозил Ларисе пальцем:
— Прикуси язычок. О некоторых вещах лучше забыть.
— Ладно, я больше так не буду, — сказала Лариса и куснула меня за ухо: — Сам виноват, напомнил!
— Женская логика!
— Ах так! — Лариса набросилась на меня с кулаками.
— Еще один воздушный бой, — заметил я.
Через секунду мы хохотали. Автопилот — отличная вещь, особенно когда имеешь дело с Ларисой.
Вечером синьор Мигель прислал мне собственноручно подписанные приглашения в Тортоли на всю компанию. Хотел бы я теперь посмотреть на какого-нибудь храброго родителя, который скажет «нет». Мы туда не развлекаться едем (точнее, не только развлекаться).
До возвращения Алекса и Гвидо осталось два дня. Мы с Ларисой перезнакомили всех, кого уже было можно перезнакомить. Как смотрели на нас с Лео все встречные мальчишки, когда мы прогуливали по парку сразу четырех милых девочек! Пару раз даже пришлось подраться, но мы справились. Тереза не зря сохраняла безмятежный вид, когда Лео заявил, что поединок состоится при любой погоде. Лео вообще молодец: учится черт знает где, черт знает у кого — но если бы не моя скорость, он, пожалуй, был бы лучше.
* * *Вечером того дня, когда Алекс и Гвидо вернулись из лагеря, мы отправились гулять такой толпой, что больше желающих к нам привязаться не найдется, это точно.
Гвидо просто светился счастьем, зато Алекс был мрачен и чем-то встревожен. Я немного поотстал, и тот присоединился ко мне.
— Что-то случилось?
— Я тебе вроде как обещал позаботиться об этом щенке…
— Ну и…
— Там, знаешь, не мама с папой, из-за мелочей не отшлепают, но если уж накажут, то как следует. А он просто нарывался, как нарочно.
— Тебя не подставил?
— Нет. Какая разница?
— Ты зря переживаешь, он просто доказывал себе, что не нытик. И доказал. Видишь, как доволен?
— Другого способа не нашел?!
— Значит, нет. А ты никогда такого не делал?
— А ты?
— У меня само получилось. Окраины Палермо — это такое место…
— Сводил бы, что ли, на экскурсию.
— Может, это ты нарывался, а не Гвидо?
— Понял.
Я сменил тему:
— Мы тут вашего согласия не спросили, все уже устроили. Как ты относишься к идее научиться ездить на лошади?
— Где ты нашел на Этне лошадей?!
В четвертый раз про Ористано рассказываю — уже наизусть выучил.
Алекса от угрызений я избавил, но приобрел их сам: догадаться, что Гвидо захочет проверить действенность моих советов на практике, было, прямо скажем, несложно. Я мог бы его остановить, если бы подумал. «А ты не слишком много на себя берешь, самозванный старший братец?» — сказал ехидный внутренний голос: «Или ты тоже думаешь, что он декоративный щеночек и не имеет права себя уважать?» Хм, будем надеяться, что повторения ему не потребуется.
На Ористано мы полетим послезавтра. Надо же дать время родителям Алекса и Гвидо полюбоваться на ненаглядных сыночков.
Глава 75
У меня образовался целый свободный день, и я намеревался потратить его на изучение географии родного города. До сих пор я был уверен, что в нем нет ничего, кроме грязных окраин, фешенебельных центров, охраняемых каждый своей корпорацией, и рабочих районов — порядок там тоже поддерживается корпорациями, которым принадлежат те или иные заводы, но это такой «порядок»… Лет пятьдесят назад какой-то большой босс клана Вальгуарнеро попытался навести в своем рабочем районе такой же порядок, как и в центре, но столкнулся с сильнейшим противодействием тех самых людей, о безопасности которых намеревался позаботиться. Дело дошло до стрельбы, и идея была похоронена.
Но Лео живет в рабочем районе, который не соответствует моим воспоминаниям о таких местах. Это, кстати, тот рабочий район, который перешел к Кальтаниссетта вместе с нью-палермским заводом электроники — вряд ли там многое изменилось за год. И как же Джела удалось создать безопасный рабочий район? Может быть, Лео (геральдическое у него имя, между прочим) что-нибудь знает?
Я валялся на травке с картой Палермо и справочной базой по городу, когда проф выглянул из окна своего кабинета и позвал меня:
— Энрик!
— Иду, — отозвался я.
Вроде бы я ничего плохого не сделал, а голос у него…
Проф был в ярости, но сердился явно не на меня, потому что в кабинете он не один.
