Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня
— На твоем месте мог бы оказаться любой другой, — сказала Хорн. — Любой, кто его бы арестовал. Тебе просто не повезло. — Она снова пригубила джин, поставила бокал и спокойно продолжила: — Он в какой-то степени манихеец. Вселенную он делит на добро и зло, так же как и время. Зло — это тенденция космоса вернуться к случайному порядку событий. Однако случаем должен кто-то управлять…
— Как, черт возьми, можно управлять случаем?
— Не спрашивай меня, — пожала плечами Хорн. — Кто я такая, чтобы задавать вопросы Богу? Нельзя же требовать от безумца, чтобы он рассуждал логически. Кастор свои шизофренические противоречия разрешает без труда, и в этом он отнюдь не одинок. Важно то, что думает он сам. Его божественная мудрость и проницательность открыла ему, что ты — Тайный и Злонамеренный Управитель Случая. Он именует тебя Сатаной, Вселенским Зверем, Вельзевулом, Ангра Майнью и не упомню уж, как еще. Он сказал, что разыщет тебя и сокрушит, и ввергнет тебя в бездну, с воем и скрежетом зубовным.
— Почему же мне раньше об этом не говорили?
— Напрасно ты так возмущаешься. Люди могут заметить. Не говорили, потому что в этом не было надобности. Ты же знаешь, мы стараемся свести все взаимные связи до минимума. Атлас рассказывала о Касторе одной только мне, да и то в — немногих словах, и делала это на разных приемах и общественных мероприятиях. — Энтони помолчала немного, потом опять перегнулась через стол и заговорила еще тише: — Приказано его каменировать и спрятать тело, если это возможно. Если невозможно — убить его.
Кэрд слегка вздрогнул, потом вздохнул:
— Я знал, что когда-нибудь до этого дойдет.
— Мне это отвратительно, — сказала Тони. — Но этого требует общее благо.
— Благо иммеров, ты хочешь сказать.
— Не только. Кастор безнадежный маньяк и представляет опасность для всех, кто попадется ему на пути.
— Я никогда еще никого не убивал.
— Но ты способен на это. И я способна.
Кэрд потряс головой:
— Да, так показали наши психотесты, но они ведь не на сто процентов точны. Я узнаю это, только когда должен буду сделать — и, возможно, не смогу.
— Сможешь. Ты поймаешь его и сделаешь то, что должен будешь сделать. Послушай, Джефф…
Она положила ладонь на его руку и посмотрела ему в глаза. Он замер.
— Я… — Она прочистила горло. — Я получила сегодня решение совета… насчет Ариэль. Мне жаль, искренне жаль, Джефф. Но…
— Ей отказано!
Тони кивнула:
— Они говорят, что она слишком нестабильна. Психопроекция показала, что она чересчур обременена социальной ответственностью. Рано или поздно она сломается и выдаст все властям. А если не сделает этого, то ее ждет психический срыв.
— Они не могут знать этого наверняка, не могут, — бормотал Кэрд.
— Вероятность достаточно велика. Они не вправе рисковать.
— И апеллировать сейчас бесполезно, — хрипло заметил он. — Не тот случай. Скажи мне — это решение окончательное или можно снова к ним обратиться через пять лет? В конце концов, Ариэль только двадцать. Может, она еще повзрослеет.
— Можешь тогда попытаться еще раз. Однако психопроекция…
— Довольно, — сказал он. — У тебя все?
— Прошу тебя, Джефф. Не так уж все плохо. Ариэль вполне может быть счастлива, и не будучи иммером.
— Ариэль, но не я — только это, полагаю, значения не имеет. Сначала они отвергли Озму, теперь — Ариэль.
— Ты же знал, становясь иммером, что такое возможно. От тебя ничего не скрыли.
— Ну, теперь-то у тебя все?
— Давай, Джефф — убей гонца, принесшего дурную весть.
Он погладил ее руку:
— Ты права, а я нет. Просто… мне так обидно за нее.
— И за себя тоже.
— Да. Можно мне теперь уйти?
— Да. Ох, Джефф, только не плачь!
Он достал из сумки платок и вытер слезы.
— Наверное, тебе сейчас лучше побыть одному, Джефф.
Она встала из-за стола, он тоже. Он пропустил ее вперед, поскольку она была выше по званию. Когда она остановилась, чтобы кассир мог вложить счет в ее опознавательный диск, он прошел к выходу, сказав тихо:
— До встречи, Тони.
— Не забывай докладывать, — сказала она ему вслед.
По рации, встроенной в часы, он вызвал из участка машину, услышал, что придется подождать двадцать минут, и остановил такси. Несколько кредиток, не велика важность. Однако, сев в машину, он пожалел, что не стал ждать. Он с трудом сдерживал слезы — в роботокаре он мог бы выплакаться вволю.
К участку он подъехал уже с сухими глазами. Прошел к себе в кабинет и доложился Уолленквисту — майора разбирало любопытство по поводу его встречи с Хорн, но он не смел задавать инспектору слишком много вопросов.
Гриль исчез бесследно, словно провалился в древние заброшенные катакомбы метро и канализации. Возможно, именно туда он и ушел. Десять патрульных с сержантом во главе сейчас разыскивали его на самом глубоком известном участке под университетом Йешива. Пока что они обнаружили только пробитый человеческий череп — похоже, давний, — несколько громадных крыс и две почти неразличимые надписи двадцать первого века:
НЕНАВИЖУ ГРАФИТИ Я ТОЖЕ, А ЕГО БРАТ ЛУИДЖИ ХРЕН МОРЖОВЫЙ
И Рутербик скрылся, точно кролик в зарослях вереска.
Сменщица Кэрда, детектив-инспектор Барнуолт, пришла в три часа. Он ввел ее в курс дел, и они немного поговорили о попытках молодежи вновь ввести в моду брюки.
— Мне не нравится, — сказала Барнуолт. — Эти штаны такие тесные, так обтягивают. Я пробовала и почувствовала себя неловко. Не знаю, по-моему, так одеваться аморально.
Кэрд засмеялся:
— Я слышал, что в среду штаны уже носят все — и молодые, и старые.
— Ну, что с этих средовиков возьмешь, — пожала плечами Барнуолт.
Глава 6
Кэрд приехал на велосипеде домой, зашел к Озме в студию — она раскрашивала осу — и пошел в комнаты. Посмотрел выпуск новостей — ничего нового, — потом позанимался на тренажерах в подвале. Принял душ и надел широкую белую блузу с оранжевым поясом, белый воротник-брыжи и изумрудно-зеленый кильт. Пришла Озма и покрасила ему ноги в желтый цвет. Обулся он в высокие, до щиколоток, бордовые башмаки. Когда они с Озмой поели, он немного подкрасил губы и выбрал себе широкополую шляпу с высокой конической тульей и искусственным бордовым пером.
Озма надела белую шапочку с длинным красным козырьком, из клипс в ее ушах свисали синтетические орлиные перья, глаза она подвела зеленым и зеленым же накрасила губы, нарумянила щеки, на ней была широкая прозрачная блуза, блестящая зеленая юбка колоколом до пят, красные чулки с блестками и ярко-зеленые туфли на высоких каблуках. Множество колец на пальцах и алый зонтик завершали ее туалет.
