Виталий Полищук - Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая
– Ну, до встречи!
Строения на Рублевском шоссе, конечно, предназначались не для проживания в них простых российских граждан. Размеры домов, участков, помпезность архитектуры, многочисленная охрана.
Однако спецпропуск, которым был обеспечен автомобиль начальника одного из Главков МВД сыграл свою роль. И скоро Монасюк сидел в жарко протопленной комнате дачи, принадлежащей Гурову Степану Евстигнеевичу, бывшему полковнику КГБ СССР.
Уже направляясь на Рублевку, Монасюк решил, что нужно играть в открытую. В сущности – чем он рисковал?
Никакое уголовное преступление не имеет срока давности 50 лет. А необходимость сохранять в секрете имена Сото и Бейтса его теперь уже не волновала – они ведь вроде как уволили его…
Выслушав Анатолия Васильевича, посмеявшись над его версией, что жуткие сны – месть нескольким старикам за «дела давно минувших дней», версию о возможном пересечении на фестивале всех фигурантов Гуров принял благосклонно.
Не смотря на свои чуть ли не 90 лет, Степан Евстигнеевич сохранил в ясности и рассудок, и память.
Кроме того, увольняясь, он забрал домой рабочие журналы. Конечно, подлежало их в соответствии с инструкцией о соблюдении режима секретности сдать в архив, но Гуров пренебрег этим.
– Хочется, знаете ли, – говорил он, доставая из ящиков стола один за другим толстые томики рабочих журналов, – иногда вспомнить что-то, осмыслить, посетовать, что ошибся тогда, не так сделал, как надо бы было… А рабочий журнал – он ведь только для непосвященного – филькина грамота, а для владельца – кладезь информации…
Значит, Гилмори Бейтс, США, скорее всего – студент, и Сейдзе Сото – Япония, тоже скорее всего по линии студенчества… Ну, давайте… Найдем журнал за 1957 год…
Покопавшись, он ловко выдернул из стопки книжку с потускневшим тиснением на ней «1957»» и принялся листать.
– Что-то было… – бормотал он. – Пара необычная – японец и американец… На фестивале больше группировались по государственному принципу, а японцы после Хиросимы и Нагасаки в то время американцев очень не любили – свежа была память о бомбах… Вот, пожалуйста! По сообщению курирующих студенческие делегации США и Японии, неожиданно, без всяких причин, студенты Гилмори Бейтс и Сейдзе Сото вылетели на родину 3-го августа, под предлогом болезни и обманом выманив у старших групп свои паспорта…
– У вас вот так все и написано? – удивился Монасюк.
– Ну что вы, – заулыбался Гуров, показывая страницу журнала. – Видите записи – 3.08 – «Гилмори Бейтс, Сейдзе Сото». «Паспорта – обман» «Вылет на родину – без причин!!!»
Я же говорю – непосвященному – филькина грамота, а я-то сразу вспомнил донесение!
– Скажите, а фамилия Осиновский никаких ассоциаций не вызывает у вас?
– А он гражданин какого государства?
– Да наш, советский…
– Нет, голубчик, я ведь надзирал за иностранцами.
– Ну, спасибо… – Анатолий встал. Он уже направился к двери, потом остановился и спросил:
– А фамилия Неру? Возможно, из Индонезии?
Гуров, закрывая журнал, хмыкнул:
– Это я вам и без записей могу сказать… Мио Неру, студентка университета Джакарты, официальный член индонезийской делегации, между прочим – член союза коммунистической молодежи Индонезии..
Найдена днем 3 августа на берегу Истринского водохранилища, без сознания. Уголовное дело вели Истринский отдел милиции и Московская областная прокуратура. Статья 117, изнасилование.
Знаете, почему я назубок помню? Мне из-за этого происшествия так, в частности, генерала и не дали…
Монасюк вернулся и сел на прежнее место.
– А вы никак не связываете эти два факта – 3-го августа улетают два студента, причем – внезапно, без объяснения причин, и в этот же день находят изнасилованную девушку.
Гуров вздохнул, закрыл журнал и сказал:
– Вы ведь должны помнить особенности организации работы госструктур СССР. Каждый отвечал за свою линию работы.
Я – наблюдал и фиксировал поведение иностранцев. Если они совершали преступления – этим занимались другие люди, те, кому вменялось заниматься только преступлениями. И так далее.
Так что… Чем богаты, – он развел руками. – Помог я вам?
– Очень. – Анатолий Васильевич достал из кейса коробки с дорогим коньяком и швейцарским шоколадом. – Это вам презент – знак внимания!
Старик от подарков не отказался.
Анатолий позвонил с его дачи. Селезнев сказал, что он уже на Котельнической, что листает любопытное уголовное дело, что включил городской телефон Монасюка и тут же наткнулся на срочный вызов – его разыскивает какой-то Саймон, по голосу – мальчишка.
– Он будет звонить вам часа через два, – сказал в заключение Селезнев.
Садясь в машину, Монасюк попросил водителя отвезти его к высотке на Котельнической.
Они сидели рядышком, на столе лежала старая выцветшая потрепанная папка с надписью на обложке УГОЛОВНОЕ ДЕЛО.
Селезнев вышел на ветеранов, те вывели его на коллег из Истринского отдела милиции, где один из пенсионеров вспомнил фамилию следователя областной прокуратуры, который вел дело Мио Неру.
А у того сохранился в старых записях номер уголовного дела. Если бы не это – бог знает, сколько пришлось бы копаться в архиве. Далее был собственно архив, клятвенное заверение Селезнева, что берет дело на сутки под залог обоих его паспортов – российского и зарубежного.
– Она, Мио эта, считай, в кому впала. Только по линии психиатрии – ступор… – говорил Селезнев.
– Так… – вторил ему Монасюк, – А отец Каладжи Неру разыскал ее и забрал в Джакарту на следующий год…
– Да сразу он ее нашел! Просто нельзя было транспортировать, вот ведь, медицинское заключение…
А вот, смотрите, протоколы допросов делегатов фестиваля… вот здесь упоминается фамилия Бейтса, а вот – Сото…
– Эх, Сергей Николаевич! Из этих протоколов следует, что обычно Мио Неру, говоря современных молодежным языком, тусовалась с японцем и американцем… Вот ведь приложена докладная записка – видите? «Допросить Гилмори Бейтса и Сйдзе Сото не представляется возможным из-за отъезда обоих за пределы СССР 3 августа 1957 года…»
– Это все понятно. Но как со всем этим связан Осиновский?
– Не знаю, Васильич, тут нужно проводить отдельное расследование…
– А он вообще был на Истре с ними?
– Был, Васильич. Вот протоколы допроса рыбаков – они, правда, с лодки рыбачили, но в кустах на берегу четко разглядели – трое парней и девочка.
– Почему – девочка?
– Да она же индонезийка! Вы представляете, какие они? Ниже китаянок!
