Алексей Калугин - Полет мотылька
– Марина, – едва слышно произнес Геннадий Павлович, точно спиритист, призывающий духа из небытия.
Фигура приобрела законченный образ, превратившись в девушку, которую Геннадий Павлович помнил как соседку по квартире. На этот раз он сам одел ее так, как пожелал – открытые белые туфли на высоком каблуке, очень короткая, плотно облегающая бедра красная юбка и бледно-голубая, точно вылинявшая, майка без рукавов с портретом Мерилин Монро на груди. Приподняв руки, Марина непонимающе посмотрел на свои ладони.
– Что происходит? – перевела она взгляд на Геннадия Павловича. – Я ведь сейчас не сплю!
– Зато я сплю, – улыбнулся в ответ Геннадий Павлович. – И очень крепко. Я создал структуру сна третьего порядка и призвал тебя в свой сон.
– И что это значит?
– То, что мы можем разговаривать.
– Ага… – Марина в задумчивости приложила указательный пальчик к губам.
– Почему в прошлый раз ты не сказала мне, на кого работаешь? – спросил Геннадий Павлович.
– А как бы ты после этого ко мне относился? – зло сверкнула глазами Марина.
– Не знаю, – честно признался Геннадий Павлович.
– Сейчас я уже ни на кого не работаю, – добавила Марина.
– Полковник Рыпин существует в реальности?
– Да.
– Он контролирует проект?
– Да.
– Существует реальная возможность свалить его?
– Нет.
– Я так и думал, – коротко кивнул Геннадий Павлович.
– Ты только это хотел узнать?
– Нет, – качнул головой Геннадий Павлович. – Я хотел спросить, какие у тебя планы на будущее?
Брови Марины удивленно изогнулись.
– В каком смысле?
– В самом прямом, как ты собираешься дальше жить?
– Какое это имеет значение? – нервно передернула плечами Марина.
– Я хочу предложить тебе уйти.
– Куда?
Геннадий Павлович легко взмахнул рукой и нарисовал в воздухе знак, похожий на раскручивающуюся спираль. Следуя за движением его руки, пространство сжималось, точно часовая пружина. Вначале спираль была размером с ладонь, но по мере вращения она становилась больше. В глубине ее проступали неясные, расплывающиеся очертания не то каких-то предметов, не то зеркальных отражений людей, стоявших по другую сторону плоскости вращения удивительной спирали.
– Что это? – тихо, едва ли не с благоговением спросила Марина.
– Переход в структуру сна четвертого порядка. Там мы будем в безопасности.
Марина подошла ближе к вращающейся спирали и протянула руку так, что пальцы ее почти коснулись зоны перехода.
– И как долго мы сможем там оставаться? – спросила девушка, завороженно глядя не на Геннадия Павловича, а на сжатую в тугую пружину спираль, по другую сторону которой лежал новый мир.
– Вечность.
Только произнеся это слово, Геннадий Павлович наконец-то и сам поверил в то, что решился сделать.
– Вечность, – еще раз повторил он, уже для себя.
Геннадий Павлович полагал, что невообразимая, необъятная глубина, заключенная в коротком слове, должна была зачаровать, взволновать, околдовать Марину, но вместо этого девушка посмотрела на него, точно на идиота.
– Но ведь там, – взмахом руки она указала на зону перехода, – нереальный мир.
– Ты так считаешь?
Улыбнувшись загадочно, точно маг, знающий цену своим трюкам, Геннадий Павлович взмахнул рукой и тут же сжал пальцы в кулак. Когда же он разжал пальцы, на ладони у него лежала изящная игральная кость, выточенная из темно-коричневого дерева, с посеребренными точками.
– Держи, – протянул он кость девушке.
Осторожно, двумя пальцами, словно боясь обжечься, Марина взяла деревянный кубик.
– Это обман? – вопрос прозвучал так, будто она была уверена, что без подвоха здесь не обошлось.
– Ты видишь эту игральную кость, ты ощущаешь фактуру материала и можешь почувствовать легкий запах сандалового дерева, из которого она сделана, а если ты щелкнешь по ней ногтем, то услышишь характерный звук. Почему же ты считаешь, что эта кость не настоящая?
– Потому что я знаю, что это так, – упрямо, почти зло ответила Марина. – Я видела, как ты создал ее из ничего.
– А если бы ты не видела этого?
Марина ничего не ответила.
– Ты не знаешь, откуда появилось большинство предметов, которые окружают тебя в повседневной жизни. Те же, которые возникли у тебя на глазах, были сделаны из материалов, происхождение которых известно тебе лишь с чужих слов. Но тем не менее ты не сомневаешься в их реальности.
– Потому что так оно и есть!
– Потому что ты веришь в это! Потому что ты привыкла так воспринимать свой мир! Потому что так тебе удобно, так проще для тебя! Ты считаешь свой мир реальным лишь потому, что не знакома лично с его создателем!
– Ты вознамерился стать творцом нового мира?
– А почему бы и нет?
– Потому что это будет ублюдочный мир, пародия на уже существующий!
– С чего бы вдруг?
Марина усмехнулась и подбросила кость на ладони.
– Чтобы понять это, достаточно взглянуть на наш мир, у которого, как ты считаешь, также был творец. Мир, который он создал, далек от идеального.
– А кто тебе сказал, что он хотел создать мир всеобщей радости и счастья? Быть может, он создал именно то, что хотел, – мир вечных страданий и боли.
– Если это так, то придется признать, что создатель обладал извращенной фантазией.
– Я готов с этим согласиться!
– Но я не готова!
Марина стремительно развернулась на каблуке и запустила игральную кость высоко в небеса. Геннадий Павлович взмахнул рукой, и кость снова оказалась у него в кулаке.
– Быть может, у создателя нашего мира просто не получилось то, что он задумал, – примирительно улыбнулся Геннадий Павлович. – Он понял это, бросил все, как есть, и перешел к новому проекту.
– Ты думаешь, тебе удастся то, что не смог сделать он?
– Мне хочется в это верить.
– А что, если нет?
Геннадий Павлович развел руками.
– У меня нет ответа на этот вопрос, – я не знаю, как поступает неудавшийся творец-неудачник. Быть может, он делает себе харакири?
– Это не смешно, – тряхнула головой Марина.
– А я и не пытаюсь шутить. У меня просто нет другого выхода. – Геннадий Павлович бросил взгляд на спираль, которая по-прежнему вращалась вокруг своего центра, но уже перестала увеличиваться в размерах. – И, как я понимаю, у тебя тоже. Выбор у нас невелик – либо стать марионетками в чужой грязной игре, либо попытаться создать свой собственный мир. – Геннадий Павлович протянул девушке ладонь, на которой лежал кубик из сандалового дерева. – Ты со мной?
– Сделай еще что-нибудь, – попросила Марина.
– Что? – не понял Геннадий Павлович.
– Что-нибудь красивое.
Геннадий Павлович улыбнулся легко и свободно, – он уже не помнил, когда в последний раз так улыбался. Он даже пальцами не шевельнул, а сандаловый кубик на его ладони превратился в зеленый росток, стебель которого быстро вытягивался вверх. Через несколько секунд это был уже цветок с большим пурпурным бутоном, который вдруг раскрылся, сделавшись похожим на огромную экзотическую бабочку. Но это и в самом деле была бабочка! Взмахнув большими, переливающимися, точно первые лучи солнца в капельках застывшей на листьях росы, крыльями, бабочка вспорхнула с ладони. Завороженно наблюдая за полетом невообразимо прекрасного создания, Марина не заметила тот миг, когда бабочка превратилась в небольшую птичку с изумрудными крыльями, алой грудкой, тонким, как шило, клювом и изогнутым, точно лира, хвостом.
