Дэвид Вебер - Космическая станция «Василиск»
Так гравитационные волны, некогда сулившие неизбежную гибель, позволили совершать быстрые, надежные и дешевые перелеты. Капитаны, прежде бежавшие от них, как от чумы, теперь активно их искали и, если надо, перелетали между ними на импеллерных двигателях. Постепенно росла сеть разведанных природных трасс.
Но кое-какие проблемы сохранялись. Основная сложность заключалась в том, что гравитационные волны представляли собой как бы слои направленной гравитации, плотность и структура которых зависели от интенсивности встречных излучений и непредсказуемых вспышек турбулентности вдоль поверхности самой волны или при столкновении ее с другими волнами. Любой из этих факторов мог стать причиной гибели корабля, а главное, никак не удавалось полностью овладеть потенциальным преимуществом паруса Варшавской, так как ни одно человеческое существо не смогло бы пережить теоретически возможное ускорение.
Последователи Варшавской стремились обойти этот момент, расширяя радиус действия детекторов и предупреждая корабли о турбулентных потоках. Если позаботиться об этом заранее, корабль, как правило, успевал привести свои паруса в состояние готовности для преодоления турбулентной полосы, используя собственную плотность и «фактор захвата». Однако смертельная опасность никуда не делась. Потому-то требование «Сириуса» о замене тюнеров ввиду избыточной вибрации воспринималось так серьезно. Капитанам все еще приходилось следить за этим, но последнее поколение детекторов уже ловило гравитационную волну на расстоянии минимум восьми световых минут и засекало точечную турбулентность внутри волны на вдвое меньшей дистанции. Проблема устойчивости к ускорению оставалась неразрешимой в течение стандартного века, пока доктор Шигемацу Радхакришнан, возможно величайший гиперфизик после самой Варшавской, не изобрел инерционный компенсатор.
Радхакришнан также первым выдвинул гипотезу о существовании «проколов» в пространстве, но в первую очередь неоценимым подарком для человеческого рода явился компенсатор. Внутри создаваемой им безопасной зоны любой ускоряющийся или замедляющийся корабль внутренне пребывал в состоянии свободного падения, пока не начинал генерировать собственное гравитационное поле, что позволяло гасить инерцию внешних волн. Эффективность компенсатора зависела от двух факторов: радиуса действия и силы гравитационной волны, служащей основанием для создания безопасной зоны. Таким образом, даже небольшой корабль с маленьким полем компенсатора мог поддержать высокое ускорение, оттолкнувшись от достаточно сильной волны. А исключительно сильные гравитационные волны гиперпространства позволяли достигать под парусами Варшавской ускорения более высокого, чем на импеллерной тяге в обычном пространстве.
В обычном пространстве для пилотируемого корабля потолок скорости из-за радиации и жестких излучений не превышал восьмидесяти процентов от скорости света. Даже маломощный компенсатор позволял выжить при просто невообразимых разгонах. Максимальная безопасная скорость в гиперпространстве все еще не достигала шести световых, свойственных тамошней материи, но расстояния в гиперпространстве были много короче, так что реальная скорость корабля оказывалась во много раз больше световой. Оборудованный парусами Варшавской, детекторами гравитации и внутренними компенсаторами, современный военный корабль достигал гиперускорений около пяти с половиной тысяч g и поддерживал реальную скорость на уровне более 3000 световых. Торговые суда не могли пожертвовать таким количеством полезной массы ради самых мощных парусов и компенсаторов, доступных воображению инженеров. Грузовики оставались уязвимыми для самых широких гиперканалов и самых мощных гравитационных волн и в лучшем случае развивали скорость не выше 1200 световых, хотя некоторые пассажирские лайнеры выжимали и 1500.
Виктория вернулась мыслями к «Сириусу». Корабль, уходящий от нее, оборудован военным двигателем и компенсатором. Масса беглеца подразумевает больший размер поля компенсатора и, следовательно, меньшую, чем у «Бесстрашного», возможность разгона, но грузовое судно разрушится и от куда меньшего ускорения. Даже супердредноут, единственный класс военных кораблей, сравнимый с грузовиком по массе, можетвыдержать лишь четыреста двадцать g, а «Сириус» сгорел бы уже при четырехстах десяти. У «Бесстрашного» имеется преимущество почти в десять g, немногим больше, чем километр в секунду за секунду, а начать разгон для ухода в гипер «Сириус» сможет только через пятнадцать минут.
Самое обидное будет, если «Бесстрашный» все-таки напорется на кого-нибудь или Доминика Сантос не сумеет срезать углы и потратит лишнюю минуту на полный запуск двигателей. В этом случае Виктория все еще сможет догнать «Сириус» прежде, чем тот достигнет гиперпорога, но дистанцию ракетного удара придется рассчитывать заново. Хевениты подойдут к гиперпорогу не меньше чем через сто семьдесят три минуты с момента старта. Погоня длится уже около десяти минут. Сократив допустимый предел безопасности в компенсаторе до нуля, крейсер мог бы уравнять свою скорость со скоростью грузового судна в течение следующих сорока шести минут. Но не меньше часа уйдет только на развитие действенного реактивного ускорения, и еще сто семь минут, чтобы догнать беглеца. Следовательно, у «Бесстрашного» останется не больше двадцати минут до того момента, как «Сириус» достигнет гиперпорога. И даже если они догонят его, не так-то легко заставить фрахтовик остановиться. Хуже всего то, что сила инерции вынесет врага за порог, даже если он затормозит в ответ на требования преследователей. Можно, конечно, выдвинуть ультиматум в течение следующих полутора часов, но Виктория решительно не представляла, как далеко за гиперпорогом может скрываться боевая эскадра хевенитов. Рассчитанные на работу в нормальном пространстве датчики за гиперстену не проникали. Весь Хевенитский военно-космический флот мог находиться меньше чем в одной световой секунде от порога, и никто на Василиске понятия об этом не имел. Возможно, «Сириусу» достаточно просто пересечь порог, чтобы выполнить свою миссию. А значит, Виктории придется так или иначе остановить его в течение следующих девяноста семи минут. Если это ей не удастся, то единственным способом предотвратить его уход в гиперпространство останется атака.
* * *
Капитан Йохан Коглин словно прирос к капитанскому мостику. Десять минут назад у него кончились проклятия; теперь он просто сидел, уставясь в монитор, в то время как все в нем кипело от ярости.