Константин Фарниев - Взорванные лабиринты
Мария пригласила всех к столу. И Гинсу, и Соримену нетрудно было догадаться, что инспектору не очень весело.
— Мы к вам по делу, инспектор, — после обычных общих разговоров за трапезой сказал Гинс.
— Не сомневаюсь, ответил Яви. — Было бы странно, если бы вы с такой ногой ехали за пятьсот километров, чтобы посмотреть не отставного инспектора полиции.
Гинс отпил еще глоток вина из высокого бокала — и отстранился от стола. Соримен изнывал от желания закурить.
— Думаю, пора нам покурить, — прищурился в улыбке хозяин. — Господин Соримен наверняка такой же страстный курильщик, как и я.
— Определяете по моему методу? — с ноткой легкого озорства в голосе спросил Гинс.
— Совершенно верно — по цвету указательного и большого пальцев и правой руки.
Соримен посмотрел на свою руку и смущенно хмыкнул.
В гостиной Ари попытался было пристроиться с Гипсом в одном кресле, но Яви отправил внука погулять.
Гинс серьезно посмотрел на инспектора.
— Господин инспектор, — официально начал он, — я пришел к вам как представитель Комитета защиты прав человека по поручению его председателя профессора Крок Суни. Научная общественность не только Арании, но и всего мира возмущена позицией официальных властей, которую они заняли по отношению к профессору Фэтону вообще и к проводимому по его делу расследованию, в частности. Триста известных зарубежных ученых подписали обращение к Президенту нашей страны, в котором они требуют оградить профессора Фэтона и все, что связано с Пришельцами, от унизительных оскорблений со стороны определенных политических сил в нашей стране. Ученые требуют, чтобы Президент предпринял все для того, чтобы похищенные у профессора Фэтона ценности были найдены и возвращены науке. Сам профессор прервал свое турне, и через несколько часов будет в столице.
Гинс встал и прошел к окну, опираясь ни изящную черного дерева палку с загнутой ручкой.
— Мы предполагаем, что в настоящее время вы испытываете серьезные затруднения. Если судить по комментариям правой прессы, то вас даже собираются привлекать к судебной ответственности. Нам бы хотелось, чтобы вы поделились с нами своими затруднениями.
— Не понял, — глухо обронил Яви.
— Мы хотим, чтобы вы более подробно и обстоятельно ознакомили меня, а в моем лице Комитет, который я здесь представляю с тем, что мешает вам продолжить расследование.
Яви посмотрел на Гинса, потом перевел взгляд на Соримена.
— А кого представляет господин Соримен?
— Линский забастовочный комитет, — сразу ответил Лори.
Инспектор изумленно поднял брови.
— Забастовочный комитет? — переспросил он, откровенно поразившись.
— Совершенно верно, — повторяя его интонации, ответил вместо Соримена Гинс.
— Дело в том, — пояснил Лори, — что одним из политических требований линских рабочих является требование о немедленном аресте Роттендона и о форсировании расследования дела профессора Фэтона.
— Ничего не понимаю, — развел руками Яви. — Какое дело рабочим до профессора Фэтона и тем более до полицейского расследования?
Соримен улыбнулся. Недоумение инспектора было натуральным.
— Господин инспектор, — ответил Лори. — Профессор Фэтон и похищенные ценности — достояние нации. Разве рабочие не есть большая часть нации. И если кто-то покушается на национальное достояние, мы, рабочие, не можем относиться к этому спокойно.
Соримен взволновался. Гинс сделал ему незаметный знак: мол, спокойнее. Он очень опасался, что Лори переберет.
Яви пожал плечами и неловко улыбнулся.
— Откровенно говоря, я об этом никогда не думал. Мне всегда казалось, что дела, которые я веду, касаются только меня, полиции и моих противников.
— Но дело давно переросло полицейские рамки! — воскликнул Гинс. — Ведь вам мешают, вас травят не только в полиции!
— Но меня официально отстранили от дела, господа, а само дело закрыли.
— Не может быть! — изумился Гинс. — Неужели?!
— Совершенно точно. Я только что от Верховного прокурора. Он тоже показал мне на дверь.
Гинс вернулся к креслу, сел, поставив палку между ног.
Он не нашел слов.
— Почему вы молчите? — спросил Лори.
— То есть? — не понял Яви. — Кому я должен говорить?
— Хотя бы позвонили мне или обратились к прессе, — ответил Гинс.
— А что вы можете сделать? — спросил Яви. — Доктор Ега не хочет, чтобы я завершил дело. А он сейчас Главный комиссар. Он отобрал у меня всех помощников. И я больше не хочу, — раздельно произнес инспектор, — рисковать собой и унижаться.
Видно было, что этот разговор задел инспектора за живое.
— Вы спрашиваете, кто мне мешает, — продолжил он после паузы. — Я не могу ответить на вопрос исчерпывающе. Куда я не пойду, всюду натыкаюсь на тупики. Я никому не верю: ни Снайду, ни Ега, ни прокурору, ни даже самому Президенту. У меня для этого есть основания. — Яви вскинул голову и уставился неподвижным взглядом в Соримена. — Все, как кроты, ходят вокруг меня по своим подземным ходам и стремятся к своим целям, которые не совпадают с моими. Я уже устал скрывать от должностных лиц наиболее важные обстоятельства дела. Я тоже крот и иду сложным лабиринтом к цели с той разницей, что она не личная. Раскрой я тому же Снайду или Ега секреты дела, и я уверен — оно с треском провалится. И вот я спрашиваю себя — почему я играю в прятки с теми, кто по долгу службы обязан оказывать мне всяческую помощь?
Гинс и Соримен улыбнулись одновременно, вопрос инспектора прозвучал очень уж наивно.
— Я понимаю, конечно, в чем дело, — заметив их улыбку, продолжил он, — такое случается со мной не в первый раз. Я знаю, что полиция не свободна от определенной политики, но нельзя же так нагло попирать свой служебный долг!
— Поэтому мы и пришли к вам, инспектор, — заговорил Гинс. — Нужно поставить их на место.
— Вы думаете, это в состоянии сделать ваш комитет или забастовщики? — иронически спросил Яви.
— Думаем, — ответил Гинс.
Яви задумчиво забарабанил пальцами по столу. Он уже сожалел о своей вспышке. В то же время по голосу Гинса он почувствовал, что тот уверен в силах, которые стояли за ним.
— Если вы хотите мне помочь, — нарушил паузу Яви, — то добейтесь восстановления следственной группы и отстранения от нее доктора Ега. Остальное я беру на себя. В силах вы сделать это? — Яви в упор посмотрел на Гинса.
— Вы в этом скоро убедитесь, — подтвердил Соримен.
Яви проводил гостей до калитки. Пришла неожиданная поддержка. Благополучное завершение дела было бы хорошей точкой в его инспекторской биографии.
