Пол Андерсон - Дети водяного. Последнее чудовище
— А ты нет? Мы разыскивали их так долго. И в этом последнем путешествии мы были одиноки, как никогда. — Голос Тоно дрогнул. Он опустил глаза.
Взгляд Эяны также стал печальным, она поспешно отвернулась:
— Да. На «Хернинге» и потом в Дании у нас были те, кто нас любил.
— Но теперь, когда мы снова будем с нашим народом…
— Поживем — увидим. — Эяна не хотела говорить о будущем. Когда начальник отряда стражников подъехал к ним и завязал почтительную приятную беседу, Тоно почувствовал облегчение.
* * *Расстояние от Шибеника до Скрадина было невелико, но дорога шла не по прямой, а в обход лесов, и потому кавалькада прибыла в Скрадин довольно поздно. Солнце уже спустилось к самому лесу, озаряя небо над горизонтом золотым светом, на землю легли длинные синие тени, холодало. Проезжая по улице, которая вела к замку жупана, дети морского царя с живым и острым любопытством смотрели по сторонам. Дома в Скрадине были такие же, как на севере Европы: деревянные, крытые соломой или дерном, но сама постройка была здесь другой, а главное, все дома были расписаны яркими нарядными узорами. Стоявшая в конце улицы церковь с куполом-луковкой тоже была совершенно непохожей ни на один из храмов, которые Тоно и Эяна видели когда-либо раньше. Жители Скрадина сбежались поглядеть на великолепную процессию всадников. Эти люди были высокими, светловолосыми, но, в отличие от датчан, имели широкоскулые лица. Одежда их ничуть не напоминала платье датских крестьян, в глаза бросалось прежде всего то, что ее украшала яркая, богатая вышивка. Судя по внешнему виду, жители Скрадина не голодали и не бедствовали. Заметно было также, что они не привыкли рабски пресмыкаться перед стражниками. Напротив, появление военного отряда на улице люди встретили радостно — мужчины весело приветствовали всадников, женщины стояли поодаль и держались скромно. Иные из них продолжали заниматься своими делами, и, как видно, труд их был более тяжелым, чем та работа, которую обычно выполняют женщины в стране, откуда пришла «Брунгильда».
И вдруг Тоно подался вперед в седле. Он пристально смотрел на одну из крестьянок. Голова у нее была повязана платком, но из-под платка выбилась на лоб прядь волос зеленого цвета. Длинная юбка не закрывала босых ног с перепонками между пальцами.
— Рэкси! — крикнул Тоно и натянул поводья, останавливая коня.
— Тоно? Это ты, Тоно? — радостно воскликнула Рэкси на языке лири. Но вдруг девушка попятилась, несколько раз быстро перекрестилась и торопливо заговорила на языке хорватов: — Нет, нет, нет! Господи помилуй, нельзя мне, нельзя… Матерь Божия, спаси и сохрани…
И Рэкси бросилась бежать куда-то прямо через поле, ни разу не оглянувшись. Тоно приподнялся в седле и сделал было движение, чтобы соскочить с коня и побежать вдогонку за Рэкси, но Эяна схватила его за пояс.
— Никаких глупостей! — резко сказала она.
Тоно опомнился, глубоко вздохнул и, успокоившись, пустил коня вперед.
— Да уж, поглядеть на них, так перепугаешься, — сказал начальник стражи. — Но, право, не стоит их бояться. Они теперь стали добрыми христианами и верными подданными нашего королевства. Живут с нами как хорошие соседи. Я, знаете ли, подумываю даже, не выдать ли дочку замуж за какого-нибудь парня из их рода.
* * *Рядом с Иваном Шубичем, вышедшим встретить гостей, стоял священник. Но это был не капеллан замка, а седой старик с простым широким лицом, облаченный в грубую домотканую рясу. Жупан представил его, назвав отцом Томиславом. Пока шли приготовления к ужину, госпожа Сигрид удалилась немного отдохнуть в отведенных ей покоях, а жупан и священник выразили желание побеседовать с ее братом Карлом Бреде.
Они поднялись на самый верх сторожевой башни, откуда открывался великолепный вид на окрестности. Солнце уже опустилось за лес, за стеной которого лежало не видимое сейчас озеро. По темно-лиловому небу носились стрижи, со свистом рассекавшие крыльями воздух, и бесшумно кружили над башней летучие мыши. Над полями клубился редкий светлый туман. Под стенами поблескивала в сумраке река, на севере и северо-востоке поднимались к небу вершины горного кряжа Свилая Планина. Все дышало покоем и миром.
Обезображенные сабельным шрамом черты лица Ивана Шубича в вечерних сумерках казались более мягкими, но голос жупана был зато твердым как сталь, когда, покончив с приветствиями и любезностями, он сказал:
— Господарь Бреде, я попросил отца Томислава приехать для встречи с вами, потому что он, как никто другой, хорошо знает водяных. Возможно, он узнал их даже лучше, чем они сами себя знают. Из полученного мною письма я заключил, что вас чрезвычайно интересуют наши водяные.
— Весьма признателен вам за эту любезность, — непринужденно ответил Тоно и пригубил вина. — Но, помилуйте, стоило ли так беспокоиться и хлопотать из-за меня? Впрочем, примите мою глубочайшую благодарность.
— Нет такой услуги, которую я не оказал бы знатному чужеземному гостю, прибывшему в наше королевство, дабы установить с нами добрые отношения. Однако я надеюсь, господарь Бреде, что вы не скроете — если, конечно, это не нанесет ущерба вашим замыслам, — почему вас так сильно занимают водяные. — И вдруг Иван словно рубанул саблей: — Не сомневаюсь, что вы приехали в нашу глушь только из-за водяных.
Тоно неторопливо положил ладонь на рукоять своего кинжала.
— Дело в том, что в морях Севера, откуда я родом, обитают водяные, которые похожи на ваших.
— Ха! Перестаньте-ка болтать чепуху! — загремел бас Томислава. — Иван, ты ведешь себя отвратительно, Если подозреваешь, что гость — лазутчик венецианцев, то так и скажи напрямик, как подобает честному человеку.
— О нет, ничего подобного! — поспешно возразил жупан. — Видите ли, нынче у нас возобновилась война с Венецией. В последние два года мы нередко сталкивались с подобными незваными гостями. Долг повелевает мне соблюдать осторожность, господарь Бреде. А если уж говорить начистоту, то как из вашего письма, так и из ваших слов явствует, что раньше вы не были знакомы с вашей хорватской родней — тогда откуда же столь превосходное знание нашего языка?
— Неужто этого достаточно, чтобы видеть в госте врага? — снова вмешался священник. — Сам посуди, Иван, ведь никто из водяных не принес нам несчастья, напротив, они же нам служат! И Господь увидел, сколь многие в нашей земле обратились в истинную веру, и возрадовался, и одарил наш край Своею милостью…
Последние слова отец Томислав произнес тихо, почти шепотом, прерывающимся голосом, в котором слышались одержанные слезы. Тоно заметил, что глаза старика повлажнели. Но спустя миг лицо священника снова посветлело от какой-то сокровенной радости, и он сказал:
