Яна Завацкая - Нить надежды
— А, Синь, привет! — весело сказала Кари. Так, будто я звонила ей каждую неделю. Я даже не знала, с чего начать.
— Кари, ты знаешь… Адоне, как мы давно не виделись! Я уже твое лицо-то забыла!
— А ты мало изменилась, — сказала она.
— Ты знаешь про Лус?
— Да… — она отвела взгляд, — Мика написала.
— Нас все меньше становится.
Кари неловко пожала плечами.
— Как ты живешь-то, расскажи!
— Да как… нормально живу, как все.
— У тебя ведь двое детей?
— Да, двое. Работаю вот программистом.
— А дети где?
— Я нанимаю женщину. Я ведь неплохо зарабатываю.
— Как вообще жизнь?
— Да как… работаешь весь день, как проклятая, домой придешь, там тоже дел по горло… Прихожу в восемь вечера. Поужинаем, и спать. Выходные все дома пашу, как лошадь.
— Кари, так чего ты себя так мучаешь? Не работала бы, пока дети маленькие. Старшему ведь всего четыре.
Кари фыркнула.
— Синь, ты извини, но не все же устраиваются так, как ты. У меня муж не так много получает, жить на что-то надо…
Я осеклась, не зная, что сказать. Получалось, будто она обвиняет меня в том, что я хорошо устроилась в жизни.
Мы поболтали еще о каких-то пустяках. Потом договорились встретиться. На мою свадьбу Кари не смогла приехать (Мика взяла отпуск, она теперь служила на Серетане, а Кари не смогла — не отпустили с работы, а на 2 дня на другой материк лететь вроде как не стоит). И реально наша встреча состоялась лишь через несколько месяцев.
И честно говоря, у меня нет желания больше звонить или встречаться с Кари.
Жили они гораздо беднее, чем мы. Муж Кари — легионер-уни из параллельной группы, Ринн Санг, оказался неудачником, в звании его за шесть лет не повысили. А латы получают немного. К тому же он не воевал, служил сначала в штабе Легиона, потом инструктором по переподготовке на новые «Страгоны», а ведь основа дохода легионера — война, в мирное время жалованье у нас небольшое. Честно говоря, мне это было странно, конечно, бывают и такие легионеры, и нередко, но уж Кари-то, при ее женственности и успехе у мужского пола, могла бы найти себе кого-то получше. Хотя… понять ее можно, ведь не будешь смотреть на кошелек и успехи любимого человека, любовь есть любовь. Но по правде сказать, их теперешние отношения меня тоже не особенно впечатлили.
Да, Кари сильно изменилась… это я поняла еще из разговоров по дискону, но при встрече — особенно сильно.
В памяти у меня осталась симпатичная, чуть пухленькая, всегда готовая рассмеяться девчонка, смуглая, с вьющимися колечками кашатановых волос. Да, Кари всегда была… не то, что труслива, нет. Но не отчаянная, как Мика (да и все мы отчасти). Мы рвались полетать на новой модели истребителя, а она не торопилась и не записывалась в очередь — когда-нибудь все равно придется. Мы стремились освоить самые дикие пилотажные фигуры, а она делала лишь то, что положено по программе. Также и всякие хулиганские выходки она предпочитала не разделять с нами, хотя бывало всякое. Очень уж она боялась наказаний, взысканий… даже не самих наказаний боялась, а того, что ее ругать будут… сочтут нехорошей.
Но все равно она была — нашей.
Сейчас передо мной сидела чужая, взрослая женщина с запавшими усталыми глазами. Волосы ее отросли и были забраны сзади заколкой. Руки были сцеплены в замок. Младшая дочь, двухлетняя Сирн, упорно лезла к ней на колени, Кари почти машинально отпихивала ее, а потом так же машинально подняла и усадила. Девочка занялась содержимым маминой тарелки.
И я не знала, о чем говорить с Кари.
Я уже рассказала ей об Аудранской операции. Но Кари восприняла мой рассказ как-то странно, как воспринимают фантастические истории — мол, мели, Емеля… Мне показалось, что это ей просто не интересно. Но скорее всего, не укладывалось в голове — как это, обыкновенная Синь, такая же, как все мы (даже слабее — потому как сирота) и поднялась до таких высот. Вот про Мику ей все было понятно.
Словом, об операции мы почти не говорили. О моей жизни — тоже, вскользь. Я попыталась расспросить ее о жизни.
— Ну что ты на работе-то делаешь?
— Что на работе делают? Работаю, — ответила Кари.
— Вкусно очень, — я положила в рот очередную порцию рисового санкира, — готовить ты здорово научилась.
— Да, все говорят, что я неплохо готовлю, — оживилась Кари. Мы немного поговорили об этом. Сирн тем временем стала безобразничать, хлопать ручкой по рисовой смеси, распределяя санкир по столу. «Прекрати», Кари спустила девочку с рук, та побежала куда-то по своим делам.
Мужчины в комнате обсуждали что-то свое, пили пиво. Я бы тоже не отказалась от бокальчика, хотя мне и нельзя сейчас. Муж Кари вошел в кухню.
— Кари, не скажешь, где у нас диск с «Ингароном»? — обратился он к жене, — хочу показать Энди.
— Мы уже смотрели этот фильм, — заметила я.
— Нет, у меня там первый вариант, — объяснил Ринн. Кари пожала плечами, как мне показалось — раздраженно.
— Слушай, почему я должна знать, куда ты вечно засовываешь свои диски? Не знаю, посмотри в спальне в ящике.
— Угу, — Ринн вышел. У меня остался нехороший осадок от всего этого. Нет, понятно, что отношения у них такие… не плохие, нет. Просто они так привыкли друг с другом разговаривать. И уж обвинять Кари я не хочу… ей тяжело. Конечно, тяжело! Да, программирование — это не сбор сэнтака на плантации, но работать по 10 часов в день, а потом еще детей укладывать — это все равно не принадлежать себе. Ведь не так уж интересна ей эта работа.
— Кари, а тебе нравится твоя работа?
— Да ты знаешь, платят неплохо. Я уже начальник отдела, так что… Карьера тоже светит, как видишь. В общем, сейчас трудно найти что-то лучше, отношения в коллективе тоже неплохие.
— Ну да, но я о другом — просто программировать тебе нравится?
— В принципе, да, конечно.
— Но ты же устаешь?
— Ну Синь, ты смешная какая-то… это же работа! Мы должны на что-то жить. Не у всех же мужья так зарабатывают, как у тебя.
— Кари, — я слегка обиделась, — я вышла замуж всего три месяца назад.
— Ну все равно… у тебя вся жизнь другая. Особые обстоятельства…
Я растерялась. Потом уже я подумала, что Кари неправа — конечно, у меня другая жизнь, но по-хорошему, если бы я плыла по течению, мне было бы сейчас куда как хреновее, чем Кари. А в тот момент как-то растерялась. Может, и правда… Кари со мной разговаривала так снисходительно, мол, жизни я не знаю, не понимаю элементарных вещей. Вот она знает жизнь… и так далее.
Я постаралась больше не заговаривать на эту тему. Мы потрепались о детях Кари, об их болячках — у старшего был нейродермит, о психологических проблемах ее мужа, о том, как я решилась замуж за Даргела… Вместе с мужчинами посмотрели фильм, потом погуляли.
