Ариадна Громова - В Институте Времени идет расследование
Борис заметил Линькова и начал пробираться к нему навстречу. Они отошли в глубину кабинета, где уже было пусто, и стали у окна. Борис держался теперь спокойно и свободно, без напряжения и растерянности, но глаза у него время от времени становились будто невидящими и губы начинали слегка подергиваться.
— Нам с вами, собственно говоря, нужно заново познакомиться, — сказал он с полуулыбкой. — Жаль, что вы не пришли к началу, когда я здесь давал некоторые разъяснения…
— Да на меня Коновалов навалился, — извиняющимся тоном сообщил Линьков.
— Благодаря закалке и тренировке я отделался легкими ушибами, но время было потеряно. А разъяснения ваши мне все равно придется выслушать в более спокойной обстановке. Мне ведь надо записать их и… ну, приобщить к делу о смерти Левицкого, — скороговоркой закончил он, злясь на себя.
Борис невидяще поглядел на него.
— Да, смерть Левицкого и здесь, у вас, осталась смертью… ничего я не добился, только сам вот… Впрочем, вы еще не понимаете, о чем я…
— Может быть, и понимаю, — осторожно сказал Линьков. — А вы уже сообразили, кому обязаны тем, что очутились тут, у нас?
— Сообразил! — совсем иначе, оживленно ответил Борис. — Выходит, что самому себе… то есть здешнему себе! — Тут он запнулся и недоумевающе поглядел на Линькова: — Постойте! А вы-то откуда это знаете, если не слышали, что я говорил? Тут никто ведь этого не знал! Даже Шелест не сразу понял!
— Додумался… по долгу службы, — с нарочитой скромностью произнес Линьков и сам поморщился от этого постного, лицемерного тона, которым старался прикрыть мальчишеское торжество.
— Как это «по долгу службы»? — удивился Борис. — Вы разве хронофизик?
— Где там! — уже обычным своим тоном сказал Линьков. — Дилетант я. Физик-недоучка. Ох и задали вы мне работу, товарищи Стружковы-Левицкие! Да еще накануне отпуска! Я прямо боялся, что мозги у меня перегорят, голову все ощупывал…
— Однако же! — ошеломленно отозвался Борис. — Недоучка! Интересно, что же было бы, если б вы доучились? Значит, пошевелили вы мозгами перед отпуском — и порядочек? И все эти хронофизические загадки, словно кроссворд, решили? Ничего себе! Послушайте, дилетант-недоучка, может, вы снизойдете до того, чтобы объяснить бедному специалисту, каким это образом вы вдруг решили применять хронофизические категории в криминалистике? Дух Эйнштейна вам явился, что ли?
— Видите ли, когда я узнал о переходе Стружкова… здешнего… и понял, что путешествия во времени уже стали реальностью… — начал Линьков.
— Это я понимаю! — нетерпеливо перебил его Борис. — На собственном опыте знаю, какая это мощная встряска и какие перспективы сразу открываются! Но я ведь получил аналогичную информацию — о переходе Аркадия! И сам совершил переход! И вообще для меня это значило во всех смыслах неизмеримо больше, чем для вас! Однако я свалился в этот мир с полнейшим хаосом в мозгах, не мог никак понять, куда и почему попал, и только после разговора с Ниной начал понемногу соображать. А вы уж и насчет двух Аркадиев, я вижу, додумались. Не имея записки! И что же вы скажете в свое оправдание, чудотворец самоучка?
Линькову было не по себе от этих иронических восторгов. Он даже заподозрил, что Борис попросту смеется над ним, высмеивает его поползновения состязаться с хронофизиками на их территории. Поэтому он ничего не стал объяснять, а достал из папки спичечный коробок с изображением дятла и протянул Борису.
— Это ключ к истории Левицкого, — хмуро сказал он.
Борис недоумевающе разглядывал коробок.
— Не доходит! — сказал он наконец. — Сжальтесь над профаном, маэстро, откройте тайну!
— Дата! — пробормотал Линьков неохотно. — Посмотрите на дату!
— Дату? Где? Ах ты… действительно! 1976 год. Откуда это у вас? Может, вы там побывали самолично? Я уж ничему не удивлюсь!
— Нет, я просто нашел это в зале хронокамер.
— Чисто случайно, разумеется? — язвительно осведомился Борис.
— Не совсем… Этому предшествовали логические выкладки. Я искал подтверждений…
— И нашли! — Борис покрутил головой. — Слушайте, а может, вы все же бросите криминалистику и… доучитесь?
Линьков молчал. Борис поглядел на него и смущенно хмыкнул.
— Вы, кажется, на меня обиделись? Пожалуйста, не надо! Просто у меня такая нелепая манера острить. Найдет на меня ни с того ни с сего такой зуд острословия, и остановиться не могу. А по сути я вполне искренне восхищаюсь вами, даю слово! Ну, мир?
— Безусловно! — отозвался Линьков. — Да ничего и не было, это я просто от усталости куксился.
«А к тому же мне причитается! — подумал он. — Еще как причитается — за того Бориса!»
— Еще один только вопрос, и я отстану! — сказал Борис. — Как вы до меня-то добрались?
— Ну, тут уже была чистая логика! Логика плюс хронофизика…
— Неплохое сочетание! — одобрил, подходя к ним, Шелест. — Это вы о чем, Александр Григорьевич?
— Это товарищ Линьков объясняет мне, как он меня вычислил! — ответил Борис.
— Вычислил? И что, правильно? — о интересом спросил Шелест.
— А как же! И меня правильно, и всех нас… весь квартет Стружковых-Левицких! Прямо фантастика и даже мистика!
— Действительно… — согласился Шелест. — А может, пойдете к нам, Александр Григорьевич? Хотя бы внештатным сотрудником, специально для таких случаев?
— Благодарю от души, — сказал Линьков. — Но такие случаи мне, пожалуй, будет удобнее анализировать на своей штатной должности. А вы что же, планируете их на ближайшее время в массовом масштабе?
— Да ведь кто ж его знает! — с неуверенной улыбкой проговорил Шелест. — Деточка хронофизика сделала только первые робкие шаги…
13
Борис-76 оценил ситуацию по достоинству. Он со смеху покатился, глядя на Аркадия.
— Бедняжечка Аркадий! Славу у него уводят, прямо из стойла! Дорогой ты наш первооткрыватель… первопроходец! Как перенесешь ты этот удар!
Я видел, что Аркадий весь побелел и, того гляди, бросится на Бориса. Но он сдержался и заговорил относительно спокойно, только глядел куда-то в сторону:
— Интересно, как ты бы себя чувствовал на моем месте! Смешно ему! Вы что, всерьез думаете, что я за приоритет переживаю?
Мы всерьез так думали, но дипломатически промолчали.
— Ну просто я обалдел, элементарно обалдел, неужели непонятно?! — сказал Аркадий, правильно оценив наше молчание. — Не поверил сразу, виноват. Да и теперь еще не вполне верю… Вот объяснишь мне, Борька, тогда уж я окончательно… Выкладывай, что ты придумал!
Суть моего открытия была так проста — во всяком случае для хронофизиков, — что изложил я ее в два счета. Для ясности набросал чертежик — все тем же прутиком, уже изрядно ободранным и обломанным.
