Айзек Азимов - Немезида (пер. Ю.Соколов)
– Там ведь еще и жена была…
– А вы слыхали, чтобы он вспоминал о ней?
– Но это же не значит, что…
Заслышав снаружи шум, она мгновенно умолкла – и вовремя: вошел Фишер и кивнул им обоим.
Смешавшись, Бланковиц торопливо спросила:
– Генри завершил спектроскопические измерения?
Фишер качнул головой.
– Не знаю. Он почему-то нервничает. Должно быть, опасается ошибиться.
– Ну да! – не согласился By. – Расшифровку производит компьютер. Генри-то тут при чем?
– Как это при чем? – возмутилась Бланковиц. – Вот это мне нравится! Вам, теоретикам, кажется, что нам, наблюдателям, достаточно включить компьютер, погладить его, сказать: «Ах ты, собаченька» – и прочитать результаты. Это не так. Компьютер скажет тебе то, что ты заложишь в него. Я еще не знаю случая, чтобы теоретик не обвинял экспериментатора, когда тот обнаруживал не укладывающийся в теорию факт. Что-то не помню, чтобы в таких случаях говорили: «Это у вас, неверное, компьютер наврал…»
– Остановитесь, – прервал ее By. – Ваши выпады неуместны. Вы хоть раз слышали от меня обвинения в адрес экспериментаторов?
– Но если вам не понравятся результаты, полученные Генри…
– В любом случае я приму их, поскольку никаких собственных теорий об этом мире не имею.
– Только потому вы и примете их.
Тут вошел Генри Ярлоу, за ним следовала Тесса Уэндел. Лицо Генри напоминало тучу, собирающуюся разразиться дождем.
– Ну вот, Ярлоу, мы все собрались, – сказала Уэндел. – Теперь вы можете сообщить, что нас ждет.
– Беда в том, – начал Ярлоу, – что в спектре этой дохлой звезды ультрафиолета не хватит далее на то, чтобы чуточку обжечь альбиноса на пляже. Приходится использовать микроволны, а сей факт свидетельствует, что в атмосфере этого мира присутствуют водяные пары.
Уэндел нетерпеливо пожала плечами.
– Об этом можно было не говорить. Если на планете размером с Землю уровень температур поверхности допускает существование жидкой воды, наверняка там найдутся и водоемы, и водяные пары. Сделан еще один шаг: мир действительно может оказаться пригодным для жизни, теперь такое предположение делается оправданным.
– Нет же, – неохотно сказал Ярлоу, – этот мир подходит нам вне всяких сомнений.
– Вы заключили это потому, что в атмосфере присутствуют водяные пары?
– Нет, я располагаю более весомыми доказательствами.
– А именно?
Мрачным взглядом окинув всех четверых, Ярлоу проговорил:
– Стоит ли говорить, что мир пригоден для обитания, если он населен?
– Едва ли, – согласился By.
– Значит, вы утверждаете, что уже на расстоянии можете определить, что на нем существует жизнь? – резким тоном спросила Уэндел.
– Именно это я и хотел сказать, капитан. В атмосфере спутника присутствует значительное количество свободного кислорода. Вы можете объяснить мне его присутствие чем-нибудь кроме фотосинтеза? Или вы способны назвать планету необитаемой, когда на поверхности ее существует жизнь, производящая кислород?
На миг воцарилось мертвое молчание, потом Уэндел проговорила:
– Ярлоу, это просто нереально. Вы уверены, что не напутали с программой…
Глядя на By, Бланковиц двинула бровями – вот видите?
Все так же сурово Ярлоу проговорил:
– Мне еще не случалось, как вы сказали, что-либо путать в программах, но я, безусловно, с охотой выслушаю любые замечания от всякого, кто лучше меня владеет методикой инфракрасного спектрального анализа. Я не знаток в этой области, однако прилежно следовал рекомендациям Бланка и Нкрумы.
Крайл Фишер, восстановивший известную уверенность в себе после инцидента с By, не колеблясь, выступил с собственным мнением:
– Конечно, когда мы окажемся ближе, то сумеем подтвердить этот факт или опровергнуть, но пока можно предположить, что доктор Ярлоу прав. Однако если в атмосфере этого мира существует свободный кислород, разве не может он иметь искусственное происхождение?
Все взоры обратились к Фишеру.
– Как это? – невозмутимо произнес Ярлоу.
– Да-да, весь этот кислород может оказаться искусственным. Или это невозможно? Вот мир, пригодный для жизни во всем, кроме атмосферы, состоящей из окиси углерода и азота, как во всех безжизненных мирах, таких, как Марс и Венера. Стоит бросить в океан водоросли, и все: прощай, окись углерода – привет тебе, кислород. Ну или что-нибудь в этом роде. Я здесь не эксперт.
Все по-прежнему молча смотрели на Фишера.
– Я говорю об этом потому, – продолжал он, – что на фермах Ротора поговаривали о создании на планетах земных условий. Я работал на этих фермах.
Роториане проводили семинары по преобразованию планет, и я посещал их потому, что мне казалось, эти разговоры обнаруживают явную связь с разработками гиперпривода. Вышло иначе: вместо гиперпривода мне удалось кое-что узнать о преобразовании планет.
– А вы, Фишер, случайно не помните, сколько времени должно было уйти на все это по их расчетам? – спросил наконец Ярлоу.
Фишер развел руками.
– Увы, доктор Ярлоу. Просветите меня, чтобы сберечь время.
– Хорошо. Ротор добрался сюда за два года – если он действительно где-то здесь. Значит, роториане провели тут уже около тринадцати лет. Если бы весь Ротор состоял только из одноклеточных водорослей, и их бросили бы в океан, и если бы все они выжили и принялись расти, выделяя кислород, то, чтобы достичь нынешнего уровня – а кислорода в атмосфере планеты восемнадцать процентов, и окиси углерода только следы, – на все, наверное, потребовалось не менее нескольких тысяч лет, Ну сотен – если условия необыкновенно благоприятны. Но уж безусловно гораздо больше тринадцати лет. Между прочим, земные водоросли приспособлены к земным условиям. И другой мир скорее всего совсем не подойдет им, или же рост их окажется очень медленным… Пока еще земные организмы сумеют приспособиться к новым условиям. За тринадцать лет такие перемены невозможны.
Фишер невозмутимо слушал.
– Ага, значит, если там изобилует кислород, а окись углерода отсутствует и роториане здесь ни при чем – то что отсюда следует? Выходит, мы обязаны предположить, что мир этот населен жизнью внеземного происхождения?
– Именно к такому выводу я и пришел, – заключил Ярлоу.
– Придется согласиться, – мгновенно отозвалась Уэндел. – Фотосинтез обеспечивает местная растительность. Но это ни в коей мере не означает, что роториане высадились туда или вообще добрались до этой системы.
На лице Фишера отразилось досада.
– Видите ли, капитан, – подчеркнуто официально проговорил он, – вынужден заметить, что это и не значит, что роториан там нет и что они не добрались сюда. Если планета обладает собственной растительностью, значит, роторианам не пришлось ее преобразовывать – они могли просто приступить к ее использованию.
